Первичный крик

В моей жизни изменилось только то, что нашелся человек, который внимательно меня слушал. Мой отец тоже обратился к психиатру. Кончилось это тем, что родители развелись. Это событие буквально потрясло меня. Я так и не смогла поверить в реальность этого события. Отец женился повторно. Потом я пошла в колледж на Среднем Западе, где мой отец преподавал в течение года. В колледже у меня появилась еще одна «лучшая» подруга: мы с Бонни были неразлучны. Она казалась мне нежной, эфирной и поэтичной. Мы обожали друг друга.

Когда я вернулась в Калифорнию, дела пошли еще хуже, чем раньше. Я летела в пропасть. Моя мать вышла замуж и они с ее новым супругом не захотели, чтобы я жила с ними. Моя сестра тоже вышла замуж и разрешила мне жить в ее семье. К этому времени я окончательно перестала встречаться с мужчинами. Когда я спала с ними, я ничего не чувствовала и, кроме

того, я начала испытывать растущий интерес к лесбиянкам. Днем я надевала консервативную одежду и шла на работу в банк. Вечерами я распускала волосы и присоединялась к толпе геев и лесбиянок, собиравшихся в местном гей–баре. Но не сходилась я и с женщинами. Я начала встречаться с лесбиянкой Мэри, которая характером была очень похожа на мою мать. Мы много обнимались и нежничали, но ласки наши никогда не спускались ниже пояса. Я не могла вступать в интимные отношения ни с парнями, ни с женщинами. Я все рассказала моей мачехе. Эта женщина стала моим единственным настоящим другом. Она поделилась услышанным с моим отцом, и они отвезли меня в город, где жил доктор Янов. Я помню мою первую встречу с ним. На все его вопросы я отвечала одной и той же фразой: «Не знаю». Было решено, что я перееду в его городок и пройду курс интенсивного лечения.

Лечение оказалось весьма действенным. Я смогла сохранить работу. Я перестала иметь дело с женщинами и начала встречаться с мужчинами; правда, по большей части, эти мужчины были старше меня. Один был пятидесятилетний профессор философии и бывший министр. Я соблазнила его, и одновременно спала с его двадцатилетним сыном. Ну что ж, я решила, что у меня все хорошо, и поэтому переехала обратно в Лос–Анджелес. Какое‑то время я жила с матерью и отчимом, потом нашла работу и сняла квартиру. Почти каждое воскресенье у меня были припадки крика и плача. От этих припадков я всегда чувствовала себя разбитой и неготовой к работе по понедельникам. По выходным дням я никогда не занималась каки- ми‑либо делами. Вместо этого я праздно болталась по городу, навещая либо сестру, либо друзей и подруг. Одной из моих лучших подруг стала Хильди, девушка, с которой я познакомилась, когда мне было шесть лет. Эта женщина вносила в мою жизнь порядок и стабильность. Кроме того, у меня был «платонический любовник» Раймонд. Мы ходили с ним в походы, часто вместе путешествовали на машине, вместе обедали в ресторанах и ходили в кино. Секс в наших отношениях был исключен, насколько это касалось меня. Этот парень просто не привлекал меня в этом отношении. В течение шести месяцев я регулярно посещала психиатра. На приемах только он говорил и произ

носил свои проповеди и поучения. Мне практически никогда не удавалось раскрыть рот. Из этого лечения ничего не выходило, оно не действовало. Когдая услышала, что вЛос–Андже- лес вернулся доктор Янов, я решила снова обратиться к нему. Так я попала на групповые сеансы психотерапии.

За много лет я пристрастилась к таблеткам. Когда мне было семнадцать лет, мой врач прописал мне эти таблетки для того, чтобы я похудела. Я принимала по одной ампуле в день в течение пяти дней и объедалась в выходные. Я сказала доктору Янову: «Я принимаю таблетки, чтобы не чувствовать жизни… Я меньше чувствую, когда принимаю таблетки… Я так чувствительна к жизни, что не могу этого вынести. Мне нужны таблетки, чтобы приглушить чувства, притупить ощущение жизни. Таблетки заставляют меня чувствовать себя мертвой. Музыка звучит очень громко, бравурно и грубо. Я чувствую себя заключенной в толстую раковину». Каждое утро я словно говорила себе: «Я не хочу жить сегодня, но мне придется до вечера влачить существование». Принимая таблетки, я могла поддерживать стабильный вес, обжираться до отвала, когда мне этого хотелось и абсолютно не чувствовать того, что происходило со мной в действительности. И так продолжалось без перерыва семь лет. В одно прекрасное утро я поняла, что не смогу прожить наступающий день без таблеток. Я была на крючке. Я стала наркоманкой. Ну, хорошо, положим я знала, что Арт работал в то время над своей идеей относительно первичных сцен и состояний. Я действительно искренне почувствовала, что он сможет мне помочь, и поэтому я бросила пить таблетки. Несколько недель спустя я перестала курить, полностью отказавшись от сигарет. Несколько раз я была у Арта на индивидуальном приеме, и мне показалось, что он меня к чему‑то готовит.