Первоапрельская шутка

Я поднялся и отправился в спальню. Что-то очень важное, ключевое прозвучало минуту назад, я пока не мог сообразить, что именно. Понять удалось, лишь фразу за фразой сопоставив услышанное с событиями восьмилетней давности. В день своей смерти Дэн был мрачен, рассеян и невпопад отвечал на вопросы. Так же, как в день смерти отца. Я вернулся в гостиную.

– Скажите, возможно ли выяснить, что за фильм смотрел Дэн перед тем, как покончить с собой?

– Какая разница? – удивился Терехин.

– Возможно, никакой. Однако мне хотелось бы знать.

– Хорошо, я свяжусь с британцами.

Через час я нашел этот фильм в Сети и его просмотрел. В тот момент, когда главный герой выбросился из окна, я понял, что ключ к разгадке у меня в руках. Я лихорадочно прошел поисковиком Сеть. Еще через час я знал, кто убил Зубра.

* * *

– З-здравствуй, П-псих.

Я назначил Заике встречу в Сокольниках. Мы долго брели по парковой аллее, потом уселись на скамейку, вокруг не было ни души.

– Скажи, узнай ты, кто настоящий убийца, что бы ты сделал?

Заика побагровел, глаза налились кровью, и ходуном заходила щека.

– Т-ты знаешь, к-кто убил?

– Ответь на вопрос, пожалуйста.

Заика посмотрел на меня в упор.

– Я п-прикончил бы его. К-кто бы он ни б-был.

– И угодил бы за колючку. Надолго. Может быть, навсегда.

Заика долго молчал. Потом сказал:

– П-псих, к-кроме вас с З-зубром, у м-меня в жизни н-ничего хорошего н-не было. Этот г-гад убил З-зубра и п-подставил тебя. Он з-задолжал мне, П-псих. К-кто это?

Я поднялся со скамьи.

– Пойдем, дружище, – сказал я. – К сожалению, кто убийца, я не знаю. Меня просто интересовало твое мнение.

* * *

Доброжелательная, приветливая красавица Инга осталась в прошлом. С экрана видеофона на меня с неприязнью смотрела вульгарно одетая и чрезмерно накрашенная средних лет женщина.

– Здравствуй, Инга.

– Будьте любезны обращаться на «вы», – поджав губы, проговорила она. – Я не желаю с вами фамильярничать. Что вам от меня надо?

Накануне Терехин просил ее меня выслушать. Инга согласилась на пять минут разговора. Мне этого было достаточно. Пять минут беседы с убийцей, чью вину никогда не докажут.

– Мне надо, – проигнорировав повеление обращаться на «вы», твердо сказал я, – чтобы ты подтвердила одну догадку.

– Какую догадку?

– Ты организовала убийство из-за наследства? Из-за денег, так ведь?

С минуту Инга молчала и лишь глядела на меня в упор. Я смешался – в ее взгляде не было страха, и злости тоже не было. Я выругался про себя – она смотрела на меня с удивлением.

– Вы не в своем уме?

– В своем. Ты шепнула мужу, что я домогаюсь его малолетней дочери. И устроила розыгрыш с муляжом. Ты здорово все рассчитала.

Она вновь помолчала с минуту. Потом сказала устало:

– Я ничего никому не шептала. Ментоскопия может это подтвердить. Но я, кажется, знаю, кто это сделал.

– Кто? – подался вперед я.

– Вот что, Псих, – произнесла Инга жестко. – Я действительно устроила первоапрельский розыгрыш. Но не сама – мне посоветовали. Я скажу тебе кто, если ты очень подробно, во всех деталях и прямо сейчас объяснишь, какое отношение это все имеет к убийству.

* * *

– Сэр, – британский таможенник козырнул и приглашающе махнул рукой.

Вся процедура заняла минут десять. Ментальный контроль в аэропорту Хитроу проводили со знанием дела – аккуратно и без проволочек.

– Все о’кей? – спросил я, освобождаясь от шлема.

Таможенник кивнул, и пять минут спустя я уселся в такси. Протянул водителю листок с записанным на нем адресом. Через полтора часа вышел из машины у ворот старинного особняка в викторианском стиле. Молчаливый прилизанный субъект отпер их и проводил меня вовнутрь.

Мы с Жанной были ровесниками, но сидящей в кресле у камина тощей старухе я дал бы не сорок шесть, а все семьдесят.

– Я чувствовала, что рано или поздно ты придешь, – сказала она тихо. – Напрасно. Тебе ничего не удастся доказать.

Я кивнул. Доказывать было нечего. Ни один суд не усмотрел бы состава преступления в двух заурядных телефонных звонках.

– Ты позвонила бывшему мужу и сообщила ему, что я ухлестываю за вашей дочерью, так? Ты также посоветовала Инге устроить первоапрельский розыгрыш с муляжом.

– У этой плебейки совершенно не было вкуса, – презрительно хмыкнула Жанна. – Нахалка постоянно звонила и клянчила советы – как обставить гостиную, какие картины вывесить в холле, даже какую пищу приготовить на праздники. На такую вот идиотку он меня променял. Сделал из меня посмешище. Но ему этого показалось мало, и он украл мою дочь. Я его ненавидела и желала ему смерти. Только желать – это никакое не преступление, Псих.

– Дэн сам не знал, что страдает сомнамбулизмом?

Жанна кивнула.

– Не знал до самой смерти, я скрыла от него это. Приступы были редкими и наступали только после очень сильных потрясений.

– Что ж, я так и думал.

Дэн не помнил, что застрелил отца. В памяти лунатиков от снохождения ничего не остается. Дэн, как и большинство таких, как он, попросту проделал во сне то, что потрясло его накануне. Провалы в памяти оказались у нас обоих. Только причины этих провалов были разными.