Первобытный менталитет

Таким образом, не только сами по себе белые, но и все то, что от них приходит и появляется вместе с ними, все, что с ними соприкасалось, может принести инфекцию и смерть. И не потому, что существуют вполне естественные и знакомые нам причины заражения — первобытные люди об этих причинах ничуть не подозревают, — а потому, что, вольно или невольно, но белые оказывают пагубное, неблагоприятное влияние, которое кроется в их родстве с невидимым миром. «Мне приписали, — сообщает Грабб (он был первым белым, который жил среди ленгуа Гранд Чако), — самые чудодейственные способности. Я обладал способностью гипнотизировать людей и животных, по своей воле поднимать южный ветер и бури и по желанию изгонять болезни… Я мог сглазить, мне было известно будущее, я мог разгадывать секреты и узнавать о перемещениях людей в разных частях страны… охотиться на дичь в любой местности, в которой хотел, и беседовать с мертвыми…»[28] Короче говоря, Грабба боялись, словно колдуна; при этом отягчающим обстоятельством являлось то, что его колдовское воздействие было тем опаснее, что он прибыл издалека.

Много времени спустя, когда прошло первое удивление, после того как туземец увидел, что белые живут рядом с ним, что они, как и он, едят, пьют, спят и умирают, у него тем не менее сохраняется впечатление, будто европеец пользуется неограниченным таинственным влиянием. В Южной Африке первых миссионеров неизменно принимали за колдунов. «Прибывавшим к ним (к кафрам ксоза) до сих пор миссионерам не удавалось избежать того, чтобы их не считали колдунами, и в основном по этой причине Ван дер Кемпу даже пришлось покинуть их страну. Действительно, как только этот район постигла засуха, королева-мать отправила к нему посланца, чтобы передать ему приказ вызвать дождь… Если бы в течение трех дней дождя не было, его сочли бы врагом и предателем… Случайно в указанный срок прошел дождь, и Ван дер Кемп на этот раз был спасен; однако после этого от него с еще большей настойчивостью стали требовать той же услуги, и поскольку дважды подряд его молитвы остались безрезультатными, ему, в интересах личной безопасности, пришлось покинуть страну»[29].

Точно так же и среди соседей ксоза, среди зулусов «раньше, когда еще цели и характер миссионера не были понятны так же хорошо, как сегодня, люди при необходимости приходили и обращались к нему, чтобы он послал им ливень. Еще и сейчас они как будто думают, что у него есть какая-то магическая власть над облаками… Кроме того, поскольку тогда, когда начинали дуть сильные и приносящие дождь ветры, миссионеры, естественно, имели обыкновение надевать темную и плотную одежду, многие туземцы пришли к заключению о таинственной связи между черным рединготом и сильным ливнем»[30]. Моселекатсе не преминул спросить у Моффата, не мог бы тот «вызывать дождь»[31].

У бечуанов во время длительной засухи миссионеров неоднократно обвиняли в том, что они были ее причиной. «Спустя несколько недель после моего возвращения из поездки в Грикватаун было сделано замечательное открытие: дождю помешал мешок с солью, который я привез с собой в повозке… И долго еще народ сердился и разражался проклятиями против моего собрата Гамильтона и меня лично, которые оказались причиной всех их несчастий. Наш колокол, говорили они, звоня к службе, нагонял на облака страх. Наши молитвы тоже получали свою долю упреков: «Разве неправда, — говорил мне разгневанный вождь, — что вы падаете ниц в своих домах и что, молясь, вы разговариваете с чем-то нехорошим, которое находится под землей?» В конце концов вызыватель дождя, не зная уже что и делать, прямо обвинил миссионеров: «Разве вы не видите, что когда приближаются облака, Гамильтон и Моффат смотрят на них?» Все охотно с ним соглашаются; тогда он добавляет, что наши белые лица пугают облака и что до тех пор, пока мы останемся в стране, на дожди нечего и надеяться»[32].