Первое дело Еремея

Товарищи мои изменения курса не заметили, они всецело доверяли мне управление песчаным кораблем. Ветер меж тем усилился, и винт вращался так, что лопасти его размывались в воздухе, образуя блестящий на солнце круг. Это ещё более утвердило меня в решении посетить место видения — за последнюю склянку мы прошли пять вёрст, и, следовательно, могли не опасаться второй ночи в пустыне.

Я вглядывался в пески, стараясь обнаружить шатер, но напрасно — ни низкого, ни высокого, ни развалин, ничего.

Обнаружил его мой товарищ, смотревший в другую сторону. Он обратил мое внимание на необычное сияние на совершенно ровной местности, сияние это напоминал тот круг, что образовался быстрым движением воздушного винта.

Замедлив скорость (для этого винт переводится в иную плоскость, впрочем вот эта подробность уже совершенно никчемна), я приблизился к месту, готовый при необходимости тут же покинуть его. Товарищи мои изготовили метатели — как знать, чем обернется эта сверкающая пелена.

Сойдя с палубы корабля (один из товарищей остался охранять раненых), мы начали медленно, шаг за шагом приближаться к шатру, вернее, куполу.

Ибо это все-таки был купол: сверкающая пелена образовывала не круг, но полусферу.

Но сквозь круг, описываемый винтом, можно было смотреть и видеть, пусть не так четко, как сквозь воздух. Полусфера же была совершенно непрозрачной, по цвету она ничем не отличалась от окружавшей нас пустыни. Если кто-то поставил здесь шатер, то он сделал это умело.

Я крикнул, но никто не откликнулся. Внутри купола либо никого не было, либо просто не отзывались на крик.

Мы обошли купол вокруг. Всюду он был одинаков — блестящая непрозрачная полусфера в три человеческих роста.

Подходить особенно близко не хотелось — как знать, вдруг вход в купол лежит под землей. Что вход — не страшно, но вдруг и выход тоже? Не зная хозяина купола, я должен был предполагать худшее. Например, что это — гнездо пиявок. Или яйцо неведомого гигантского монстра. Или ловушка неведомого племени. Правда, мы не видели живых разумных, но тем хуже — некому будет ловушку открыть. Что это удастся нам, мысли не возникало — купол казался несокрушимым.

Я решил проверить — и подошёл к куполу вплотную.

Лицо не чувствовало ничего — ни жара, ни прохлады, ни ветерка. Поверхность даже на расстоянии шага определялась с трудом.