Первое дело при Красном

Как же оценивали участники боя и современники его результаты и значение. Андреев с гордостью писал: «Сражение наше есть необыкновенное: без привалов и порядка, не слушаясь начальников (да и кого же слушать?), толпа наша была смешана из разных полков, и сами без команды отбивались и бежали. Всего нас было 9 баталионов, а их, ужас! 38 полков отличной кавалерии и начальник их Мюрат… Ура! 27-я дивизия не поддалась. Голубчики не струсили; не дали неприятелю торжествовать… Первое сражение, дивизия молодая, рекруты, но отделались. Хвала и Неверовскому: он остановил стремление неприятеля и обессмертил свое имя сим сражением, выведя свою дивизию, можно сказать, невредимою». Неверовский в донесении от 16 августа писал, что он «при этом отступлении увидел, до чего может возвыситься мужество и неустрашимость русского солдата, преодолевая все препятствия, неприятелем на пути ежеминутно полагаемые», и без ложной скромности признавался родственникам: «Дело сие бессмертную мне славу делает; ибо последствие то, что неприятель был задержан два дни, и наши армии успели возвратиться в Смоленск, куда я привел неприятеля на плечах своего отряда». Гордостью наполнены и слова Душенкевича: «Вот первая встреча новоформированных воинов России числом 5 тыс. против 25-ти тыс. тщеславной кавалерии под предводительством громких маршалов Франции… Они же получили урок, весьма не новый, оторопивший всех — от первого маршала до последнего солдата, то есть “качество войска преимущественнее количества”… и мы взаимно оправдали оный во всей силе».

А. Ежов. Атака 2-го вюртембергского шволежерского полка при Красном

Р. Кнетель. Адъютанты Неаполитанского короля