Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Крепость Банна (Бердосвальд) — один из фортов Адрианова вала[311] — дает, наверное, наиболее четкую картину генезиса механизмов власти местных раннесредневековых правителей. Последние повозки с армейскими деньгами, вероятно, прибыли туда в конце 390-х годов; к этому же десятилетию, видимо, относится и последний визит Dux Britanniarum. В V веке командиры Банны, оказавшись в новой ситуации, перестроили одно из бывших зернохранилищ и превратили его в большое жилище, где можно было, помимо прочего, хранить и распределять собранные в округе припасы и использовать их во время общих трапез[312]. Второе зернохранилище крепости, разрушенное и восстановленное в тот же период, но уже из дерева, просуществовало, вероятно, до VI века: здесь мы видим явный прообраз «медового зала» раннего Средневековья — воплощение заново выстроенных связей командующего/повелителя и его людей. Создается впечатление, что в приграничных областях возле вала на местном уровне возникают новые механизмы, обеспечивавшие защиту местного населения, поддержание дисциплины в гарнизоне и снабжение всем необходимым командира и его воинов (вместе с их женами, детьми и дальними родственниками).

Отчасти эти механизмы базировались на практиках, принятых у племен по ту сторону вала, где не было централизованной власти, а также на местных обычаях, существовавших одновременно с более искусственными имперскими установлениями, которые навязывались приграничью. Нельзя точно определить, на протяжении какого периода происходили перемены, — были ли они внезапными или очень постепенными. Однако процесс адаптации к новым реалиям, видимо, начался задолго до конца IV века, — по мере того, как имперские монеты становились все менее качественными и стоили все меньше, и жалованье военных оказывалось все более низким. В VI веке монеты и слитки уже оценивались просто на вес, как куски металла, а основной валютой и главной составляющей дани, взимавшейся с отдаленных местностей, стал скот.

Даже в разгар имперской экспансии экономика Европы основывалась на натуральном сельском хозяйстве. Как писал профессор экономической истории Кит Хопкинс, крестьяне производили большую часть того, что потребляли, и потребляли большую часть того, что производили[313]. Археологам, исследующим руины времен расцвета монетарной экономики, ее конец кажется более резким и катастрофическим, нежели это было на самом деле. Институты власти среднего уровня (вплоть до уровня цивитатов) сохранялись в Британии практически неизменными до 430-х годов. Но к концу V века политические институты на уровне цивитатов и выше уже функционировали лишь частично (если функционировали вообще); механизмы власти продолжали работать на уровне крепости, города, пага, сельского поместья. В течение жизни четырех поколений постепенно накапливавшиеся изменения привели к коренному преобразованию всей политической системы, — однако внутреннее содержание этих процессов скрыто от нас, подобно содержимому «черного ящика».

Здесь работают основополагающие принципы. Солдатам и командирам Бердосвальда, их женам и детям нужно было что-то есть и получать необходимые вещи. И сельским жителям по-прежнему нужно было стричь и пасти овец, доить коров, варить эль, прясть пряжу, ткать полотно, шить одежду, сеять, жать, обмолачивать зерно, делать муку, чтобы печь хлеб, и овсяную крупу, чтобы варить кашу. Здания, дороги и мосты по-прежнему нужно было чинить, по крайней мере, чтобы форт мог функционировать. Древесину для отопления и строительства нужно было регулярно заготавливать на давно устроенных и специально поддерживаемых вырубках. Кузнецы и шорники должны были изготавливать и чинить инструменты, колеса, телеги и фургоны, оружие, упряжь, подковы. Солдаты должны были делать свое дело: выходить на патрулирование и, так сказать, демонстрировать свое присутствие. Время от времени, когда урожай был плохим или на столе у командира не было мяса, его подчиненные, вероятно, отправлялись грабить, как это делали их наследники риверы[314] тысячу лет спустя.