Первое королевство. Британия во времена короля Артура

После сражения мертвым отрубали головы, руки и ноги, победители искали добычу и мародерствовали. Тела двух королей Нортумбрии расчленили на поле боя. В обоих случаях части тел впоследствии удалось возвратить: король Освиу во время военного похода в Мерсию вернул голову и руки своего брата Освальда, а голову Эдвина привез и похоронил в Йорке преданный ему священник. Стаффордширский клад дает некоторое представление о том, как поступали с ценными военными трофеями, которые потом можно было раздать, переплавить или выплатить по весу в качестве подати. Победители хорошо разбирались в стоимости лома, но не особенно интересовались эстетикой.

Места сражений — по крайней мере, те, что удается идентифицировать по косвенным признакам, — выбирались не случайно. Как минимум шесть битв VII века произошли у речных переправ на главных римских дорогах. Отчасти это было продиктовано практическими соображениями: по дорогам вооруженное войско передвигалось быстрее; но кроме того, как можно понять из «Похищения быка из Куальнге», броды считались «правильным» местом для сражений, поскольку там обитали боги, которым можно было принести жертвы. Иногда местами сражений становились римские крепости, — возможно, из-за исторических ассоциаций, или потому, что такой ландшафт подходил для битвы, а также потому, что в них было удобно обороняться.

Властитель должен был созывать своих воинов, чтобы вести их на битву или в набег за скотом, делить с ними трофеи, добытые в сражении или набеге, и увеличивать численность комитата, расширяя свои владения. Комиты имели высокий социальный статус в своем сообществе и, в свою очередь, покровительствовали владельцам сельских дворов, ремесленникам и домочадцам. Обязанность и право носить оружие и ездить верхом подтверждались звучавшими на пирах клятвами верно служить господину в жизни и в смерти. Комиты делили со своим повелителем удачи и превратности судьбы. Когда после ссоры с королем Альдфритом епископ Вилфрид был изгнан из Нортумбрии, предполагалось, что его milites Christi последуют за ним в изгнание, словно члены комитата[645]. Властитель воплощал в себе также судьбы и чаяния сообщества — фолка, пага, цивитата или туата, идентичность которых строилась на связи с правящим родом. Жители поселений, областей и регионов, носивших имя основателя династии (например, Родингс в Эссексе или Cenél nGabrain в Аргайле), инвестировали свой социальный, экономический и репродуктивный капитал в военные и политические успехи своего комитата — олицетворения власти и инструмента для сбора дани.

События жизни Вилфрида, которым можно найти параллели в судьбах святого Мартина в конце IV века, Германа в V веке, святого Кутберта, и святого Гутлака, и многих других воинов Христовых раннего Средневековья, ясно напоминают о том, что христианство, власть, покровительство и военная сила были различными проявлениями одних и тех же социальных и политических сил. Церковь, так же как институты местной власти, развивалась в период явных и скрытых конфликтов, из-за которых в IV веке империя оказалась на грани развала. Деятельность церковных структур, тесно связанных с городами и городскими епископскими кафедрами, составляла резкий контраст социальной конкуренции в армии, в гражданской администрации и в императорском доме и давала возможность для удовлетворения духовных потребностей и социальных нужд. Со времен обращения Константина в IV веке и до обращения Хлодвига в VI веке христианский Бог обещал верующим — а в особенности, видимо, duces bellorum — и вечное спасение, и успехи на поле брани. Епископы были мастерами социального церемониала и умели организовывать впечатляющие религиозные празднества. Они решали богословские споры и наставляли в добродетели, — но, выступая в роли носителей власти как покровители своей паствы и зачастую как собственники земельных владений, они вели себя (и воспринимались) как предводители комитатов. Именно этим объясняется и отношение Этельберта к Августину в 597 году, и уверенность англосаксонского книжника Альдхельма, что сторонники Вилфрида будут вести себя как дружина вождя в изгнании, и то, что Герман во время визита в Британию с легкостью взял на себя военное командование.