Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)

В ночь на 13 августа Вреде велел навести у Антоново мост на Дриссе и утром «произвести сильную рекогносцировку, чтобы разыскать неприятеля или, скорее, чтобы угрожать его левому флангу и отвлечь немного его внимание подальше от маршала герцога Реджио, который находится возле Волынцев». Он сообщил королю: «Генерал Корбино со своей бригадой, сформированной из 7-го и 20-го полков французских шассеров и 8-го польского уланского, поставлен под моё командование; она имеет силу всего лишь 600 человек и находится в довольно плохом состоянии».[124] Майлингер пишет: «13- го с 8 до 10 утра я шёл с Главной квартирой в Белую, где генерал Сен-Сир занял себе квартиру в лежащем справа от главной дороги поместье; оно находилось среди линии форпостов, выставленных бригадой Корбино. Это поместье вместе с экономическими постройками, конюшнями, амбарами и т. п., частично было окружено заборами, кустарниками, рвами и дощатыми перегородками, а замкнутый и просторный четырёхугольный двор имел вход и выход, снабжённый большими деревянными воротами…, так что там можно было некоторое время обороняться против атак кавалерии».

М. Борисов. Реконструкция поручика 26-го егерского полка (на основе записок А.И. Антоновского).

На кивере офицера клеёнчатый чехол. На руках крагены. И чехол и крагены — трофейные, французские, вооружение офицера состоит из сабли. Через левое плечо идет ремень от нагайки. Шпоры на сапогах отсутствуют, т. к. обер-офицерам не полагалось быть верхом

Удино сообщил, что русские остались на позиции у Свольны, и «день прошёл в наблюдениях с одной и с другой стороны». Он решил занять позицию при Полоцке и со 2-м корпусом отступил от Волынцев. Турн унд Таксис и Марбо уверяли, что при отходе в монастыре Волынцы была оставлена часть французских раненых. Удино велел Деруа вернуться из Белого к Лазовке. Деруа отдал приказ о порядке следования своих войск,[125] и сообщил королю: «Вечером 13-го я должен был оставить мою позицию при Белом и вновь двинуться к Лазовке, чтобы получить там последние приказы маршала герцога Реджио, который ретировался из Волынцев на другой берег Дриссы. Вскоре после моего прибытия в Лазовку, около полуночи я получил приказ маршала выступить и продолжить моё движение к Полоцку. Я двигался в течение примерно трёх часов и дал отдых моим очень измученным войскам, когда маршал прислал мне новый приказ отослать артиллерию назад в Полоцк и вновь направиться в Лазовку, которую он считал необходимой. Прежде, чем его исполнить, я должен был дать небольшой отдых моим войскам, которые были утомлены; тогда я получил приказ остаться там, где я нахожусь, и занять позицию». Фабри справедливо заметил, что «движения, которые маршал велел исполнить генералу Деруа, дают нам новое доказательство его нерешительности».

Удино донёс Бертье, что «русский армейский корпус построился в несколько линий на большом плато, которое протянулось вдоль Свольны и доминирует над берегами; эта не очень широкая река очень суживает русло, её берега круты, и она непроходима вброд. Днём русские перевели несколько лёгких войск на левый берег и угрожали моему правому флангу… Между тем, они ничего не предпринимали в центре и, кажется, находились там только для того, чтобы привлечь нас; но я не позволил нашим войскам их атаковать, потому что, приближаясь к Свольне, они подставлялись бы под огонь батарей, которые неприятель разместил на доминирующем правом берегу, огонь которых взял бы их во фланг». Внимательно осмотрев позицию неприятеля, Удино решил, что русские войска вдвое превосходят его собственные, что на ровной и открытой местности особенно опасно превосходство его кавалерии, и потому он не может переправиться через Свольню, «не подставив и не скомпрометировав свои войска». К тому же, 2-й корпус удалён на 8 льё от 6-го корпуса, который наблюдает за Себежской дорогой. «Я думаю, — заключил маршал, — что было бы ошибкой принимать или давать сражение в моей ситуации, и что обязательно следует занять позицию, которая свяжет меня с генералом Сен- Сиром; но прежде чем исполнить это решение, я хотел узнать мнение моих дивизионных генералов, которых я собрал у себя и которые не только единодушно присоединились к нему, но и убедили меня исполнить его».