Первое предательство

Наступила весна, но по утрам все еще было холодно. Часто приближение рассвета приносило с собой влажный туман, который окутывал остров, закрывая и небо, и море. В такие дни Джосан заводил механизм, приводивший в движение латунный колокол, использовавшийся для предупреждения кораблей, пока утреннее солнце не разгонит завесу. Колокол был гениальным изобретением, тем не менее требовал постоянного присмотра и нуждался в ежечасной подзаводке.

Брат Никос прислал тонкий том рассказов путешественника, включавший раннее известное описание береговой линии. Джосан пытался заставить себя читать помедленнее, не более трех страниц в день, чтобы максимально продлить удовольствие, но как ни старался, уже прочел книжицу дважды и хотел начать в третий. На сей раз он решил сделать несколько набросков каждого вида, описанного путешественником. Впрочем, занятие это пришлось отложить, пока не спадет туман. Целую неделю монах проводил ночь за обычными делами, а каждое утро налаживал колокол. В некоторые дни дымка не рассеивалась до полудня, а вчера исчезла только с наступлением сумерек. Тело Джосана истосковалось по сну, хотя он и приготовился к худшему: провести еще одну долгую ночь в башне. Утешением служило то, что такая погода не будет стоять целую вечность. Скоро наступит лето и принесет светлые спокойные деньки, и тогда он, наконец, получит отдых, которого так долго ждал.

А когда придет лето, смотритель уже не будет на острове в одиночестве. Весной все руки задействованы на посеве урожая, а летом у деревенских жителей появляются и новые интересы. Кто-то возвращается к рыболовству, забрасывая сети в укромных уголках пролива, кто-то приходит на остров устанавливать ловушки на гигантских крабов либо начинает прочесывать пляжи в поисках огромных спиралевидных ракушек, которые можно найти только у берега моря. Темно-синие ракушки перемелют в крупнозернистый порошок и продадут южанам, которые сделают из него насыщенный краситель.

Последние годы Джосан сам часто прогуливался вдоль берега и собирал ракушки. Часы безделья дали возможность для развития нового таланта: таланта к рисованию, и во время долгих часов занятий он часто пользовался своим умением. Начиная с крошечных ракушек, меньше ноготков ребенка, заканчивая огромными панцирями моллюсков размером с голову взрослого человека, каждая тщательно зарисовывалась монахом. Рядом шло описание окраски и места, где экземпляр был найден. Смотритель собрал коллекцию из сотни различных образцов, но осенний шторм смыл их всех в море. К счастью, знания, полученные им, выжили на свитках, отправленных в орден.

Джосан задумывался, не начать ли сбор коллекции заново, однако неустойчивая погода занимала все время, и на прогулки не оставалось ни сил, ни желания. Возможно, когда пройдет весна, захочется заняться этим увлекательным делом снова, но смотрителя приводила в уныние мысль, что вряд ли он вспомнит каждую ракушку, которую находил раньше.

А может, начать новое исследование? Предыдущий смотритель проводил годы, описывая птиц, прилетавших на остров каждую весну и осень, но это было почти сотню лет назад, и интересно посмотреть, какие изменения произошли с тех пор.

Когда наступило утро, а прохладный туман исчез, открыв взгляду сверкающую поверхность воды, Джосан все еще размышлял об этом. Любое занятие, лишь бы мозг фокусировался и бодрствовал, в то время как тело страстно желало отдыха. Он так и не пришел к какому-либо заключению к тому времени, как солнце уже пробилось через облака, ну да ничего страшного. Единственное, чего у монаха было в избытке, так это времени.

Колокол продолжал мерно звонить, пока хранитель спускался по лестнице с платформы. Раньше здесь хранились бочонки с маслом, однако со времени возвращения в башню он очистил достаточно места для соломенного тюфяка на случай, если погода будет слишком неспокойной, а сил на то, чтобы спуститься вниз и пройти через дюны к новой хижине, не останется.

Брат прошел по полукруглому пролету к лестнице, ведущей на нижние уровни, и туг, когда рука дотронулась до верхней перекладины, засомневался.

В домике остался матрас, набитый мягкими весенними травами, но эта роскошь показалась невероятно далекой, когда монах посмотрел в глубину шахты. Голова немного кружилась, ноги дрожали от усталости, и он со вздохом отправился назад. Завернувшись в плащ, улегся на тюфяк и прижался спиной к закругленной каменной стене. Немного сна силы возвратятся, и тогда он спустится вниз.

Смотритель проснулся внезапно, резким толчком вернувшись в состояние бодрствования, хотя тело не пошевелилось. Оно по крайней мере помнило об опасности и неустойчивости положения. Джосан знал, что проспал недолго, поскольку разум оставался замутненным. Он взглянул на синее небо через маленькое оконце, и острые тени подсказали, что на дворе все еще день.