Первое прикосновение

Постепенно истерика стала затихать, слезы на щеках высохли. И Соня пустым невидящим взглядом уставилась на противоположную стену. Вместо того, чтобы думать о том, что произошло, мысли, словно оберегая ее психическое состояние, переключились на более бытовые и знакомые задачи. «Надо купить яиц, а то на завтрак есть нечего». «В клинике опять сменили цвета в каталогах карточек, придется переделывать». «Надо проверить, нормальные ли демисезонные сапоги? Вроде бы, весной у них сломался замок, но до ремонтной мастерской я так и не дошла».

В комнату заглянул Шмель. Кот, убедившись, что хозяйка больше не будет ничем кидаться в непосредственной близости от него, подошел к ней и забрался на колени, наглым образом скинув подушку. Соня стала рассеянно гладить питомца, продолжая строить планы на грядущую неделю, на которой у нее не было ночных дежурств, а значит, она могла заняться домашними делами…

Царапины на руке зачесались, и когда София прикоснулась к ним рукой, чтобы унять зуд, она снова погрузилась в размышления о произошедшем. Она много изучала и читала информации про соулмейтов, и, конечно, она знала, что родственные души — это не про друзей. Но, возможно, ее ситуация была исключением? Или просто никто не пробовал со своей половинкой только дружить, а не строить отношения? Вдруг, они с Таисией будут первыми?..

Слабую неуверенную мысль прервал звонок телефона, и Соня поднялась с пола на нетвердых ногах. Она не знала, сколько длилась ее истерика и сколько часов она просидела на полу со Шмелем на руках. Ей казалось, что долго. Настолько долго, что затекли мышцы и заныла спина. Но когда часы показали ей, что с момента пробуждения кошками не прошло и часа, Соня удивленно уставилась на цифры. То ли ей врал электронный прибор, то ли самоощущение.

— Алло? — хриплым после слез голосом ответила София.

— Привет. Я не вовремя? Разбудил, что ли?

— Что? Нет-нет, пап, все в порядке, привет, — ответила Соня и заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прикрыв микрофон телефона другой рукой.

— Точно? Ты не заболела? Просто времени уже после полудня, а ты хрипишь и, похоже, кашляешь…

— Да, я в полном порядке! — Соня подошла к окну и постаралась выкинуть из головы все негативные мысли, и только наблюдать за едущими по проспекту машинами. Своеобразная медитация. — Как ты? Какие новости?

— Все нормально, у меня ничего нового не происходит, так что… Я звоню не о себе поболтать. Лучше ты расскажи, как вчера сходила на примерку?

— Это была еще не примерка, пап, а только снятие мерок, — спокойно объяснила Соня, представив руки Таисии, порхающие вокруг нее с измерительной лентой. И на лице непроизвольно появилась довольная мечтательная улыбка.

— Ну и как прошло снятие мерок?

— В принципе, хорошо, если мы говорим конкретно про снятие мерок. Благодаря тупым идеям Иры, у меня будет жуткое желтое платье, но швея… — Соня замялась на секунду, но потом уверенно продолжила: — Швея обещает, что я не буду выглядеть кислой, как лимон. Разве что только мое лицо…

— Не наговаривай на себя, — голос отца прозвучал строго. Хотя не настолько сурово, как он умел. Все же военное и преподавательское прошлое сильно повлияло на его характер. — Ты чудесная девушка! И твоему будущему мужу очень повезет заполучить такую красавицу! А то, что рядом с родственниками твоей мамы ты выглядишь не так, как обычно, так в этом ничего удивительного нет. Я бы тоже выглядел, будто съел ящик лимонов, если бы с ними пообщался!.. Что они на этот раз учудили, кроме цвета платья?

— Ты звонишь, чтобы я поделилась сплетнями? — со смешком уточнила София.

— Не то, чтобы сплетничать… Просто можешь пожаловаться, рассказать о вчерашнем. Уверен, что ни Лиза, ни Ира особым тактом не отличились. Я прав?

— Как и всегда! И не только они, еще вчера была баба Катя, которая очень лестно отозвалась о моей внешности. Но на самом деле, ничего впечатляюще нового я о себе, о своей профессии или жизни не услышала, — сказала Соня и коротко пересказала, что ей наговорила тетя и бабушка. Высказавшись, она почувствовала себя гораздо лучше. Отец словно на интуитивном уровне знал, когда дочке нужна была его помощь.

— И какой в этом смысл, Соня? — спросил он, когда дочь закончила рассказ тем, что её обвинили в безответственности, хотя это Ира не подготовилась к примерке платья.

— Ты о чем? О свадьбе в целом или о замужестве Иры в частности?

— Я о твоем общении с этими… Трушковыми! — сказал отец, назвав девичью фамилию матери Сони. Он всегда использовал ее, для обозначения всех родственников со стороны покойной жены, хотя, конечно, большинство из них носили другие фамилии. — Они тебя не уважают, твоей жизнью не интересуются, только используют тебя, как свободные уши и жилетку для слез! Что тебе дает общение с ними? Зачем ты поддерживаешь с ними отношения?

— Но они же семья, пап, — с сомнением сказала Соня. Этот вопрос поднимался уже не в первый раз, и каждый раз разбивался о странный и не очень весомый довод: «Это мамины родственники. Это всё, что мне от нее осталось».