Первое российское плавание вокруг света

В том доме, в котором мы были, сидело и грелось около очага все семейство, составлявшее около десяти лиц. Домашние вещи были: большая кровать, покрытая японскою рогожею, несколько сундуков, боченков и кадок. Вся их посуда японской работы и большая часть лакированная. Внутреннее убранство домов, камчадалам, а еще более алеутам и жителям Кадьяка совсем неизвестное, показывает лучшее их перед оным состояние. Великий запас полуочищенной рыбы, хотя и противен несколько для зрения и запаха, однако нужен им, поелику составляет их пищу и богатстве. Жилища их по большей части рассеяны по берегу. Мы не приметили ни малейших следов землепашества, даже и никаких овощей огородных. Нигде не видали мы ни дворовых птиц, ни других животных. Одних только собак держат они в великом множестве. Лейтенанту Головачеву удалось видеть в заливе Мордвинова на западном берегу залива Терпения 50 собак в одном месте. Оные, вероятно, употребляются для зимней езды, ибо на берегу Анивы видели мы одни санки, подобные во всем камчадальской нарте.

Собачьи меха составляют здесь так же, как и в Камчатке, важную для одеяния потребность. Удивительно было для нас, что жители северной части Иессо употребляют только одну снежную воду, невзирая на то, что вода в речке, в залив впадающей, весьма хороша. Думать должно, что жестокий продолжительных зим холод делает невозможным брать речную воду, не так-то близкую к некоторым жилищам, почему и уповательно, что они к снежной воде столько привыкли, что предпочитают ее, пока иметь могут, речной воде. Всеобщим, господствующим у здешних жителей обычаем кажется быть тот, чтобы воспитывать в каждом доме молодого медведя (по крайней мере я и офицеры видели оных в каждом без исключения доме, в коем только быть случалось), который имеет свое место в углу жилой избы и, конечно, должен быть беспокойнейшим сочленом целого семейства. Одному из наших офицеров желалось купить себе такого молодого медведя. Он давал за него суконный сюртук. Хотя айны ценят сукно весьма дорого, потому что и японцы не могут их снабжать оным, однако владевший медведем не хотел расстаться со своим воспитанником.

Нельзя требовать, чтобы я мог сказать что-либо обстоятельно и утвердительно о вере и образе правления айнов, поелику мы находились между оными столь краткое время, в которое основательных по сим предметам наблюдений произвести было не можно. Впрочем, судя по малолюдию сего народа, думать надо было, что он управляется по образу патриархов. При посещении нашем одного айноского жилища на берегу залива Румянцева приметил я в семействе оного, состоявшем из десяти человек, счастливейшее согласие или почти, можно сказать, совершенное между сочленами его равенство. Находившись несколько часов в оном, не могли мы никак узнать главы семейства. Старейшие не изъявляли в отношении молодых никаких знаков повелительства.

При оделении их подарками, которые принимали они весьма охотно, не показывал никто ни малейшего вида неудовольствия, что ему досталось меньше, нежели другому. Такое между ними согласие и кротость нравов должны привлекать к ним любовь путешественников. Ни громкого разговора, ни неумеренного смеха, а еще менее спора не приметили мы вовсе. Они принимали нас с величайшим добродушием и наперерыв оказывали нам всякого рода услуги. С величайшим удовольствием расстилали они для нас около очага свои рогожки; при отъезде нашем, без всякого с нашей стороны приглашения, спешили стаскивать с берега в воду свои лодки, чтобы отвезти нас на нашу шлюпку, которая по мелководию находилась в некотором расстоянии, как скоро увидели только, что матросы наши начали раздеваться для перенесения нас на оную.

Скромность их чрезвычайна: они никогда ничего не требуют и не просят, даже и даваемое им принимают, сомневаясь, действительно ли то для них назначено. Сим отличаются они много от западных жителей Сахалина, которым Лаперуз невеликую похвалу приписывает. Такие подлинно редкие качества, коими обязаны они не возвышенному образованию, но одной только природе, возбудили во мне то чувство, что я народ сей почитаю лучшим из всех прочих, которые доныне мне известны.