Первое второе пришествие. Вещий сон

И жарко, и холодно сделалось присутствующим. Остаться — страшно, уйти — еще страшнее. Иной, незнакомый путь увидели они перед собой, иную жизнь — и жаль было от этой жизни отказаться, не попробовав ее. Не сводили они глаз с очарованного лица Петра. Готовы были.

— Что ж, — сказал Петр. — Пусть будет тринадцать. Все равно потом одного заменить придется. Вместо того, кто предаст меня.

— Кто, Господи? — жадно спросил Сергий.

— Он знает, — сказал Петр — и каждый почему-то опустил голову, каждому показалось, что остальные смотрят именно на него. — Вот что, — сказал Петр. — Там у вокзала автобус стоит. Идите и скажите шоферу, что автобус мне нужен. Поедем в Сарайск.

Василий Ельдигеев, как шофер, и Егор-Кислейка, как самый исполнительный, тут же побежали.

Автобус принадлежал городскому отделу культуры, на боку его было написано: «АВТОКЛУБ». Заведующая, не имея другого транспорта, приехала на базарчик у вокзала, где всегда была самая свежая и густая сметана, а у нее именины, вечером гости соберутся, она задумала пельмени со сметаной исполнить.

— Вылазь! — скомандовал шоферу автобуса шофер Василий.

— Щас! — ответил шофер, цвиркнув слюной в приоткрытое окошко.

Василий рванул дверь, выволок шофера.

— Знал бы ты, кому машина нужна!

Втолкнул в автобус Кислейку, впрыгнул сам — и укатили. Шофер рванулся было вслед, но закричал от боли — у него оказалась сломанной нога.

Запасшись у Клавы едой, взяв уже не воды, а настоящей водки, погрузились в автобус.

До выезда из Полынска сидели молча, а потом Кислейка не удержался, увидев перед глазами простор пути, и запел песню из мультфильма про голубой вагон. Все подхватили.

Добродушно запел и Петр, обладавший мягким басом.

И никто не знал, что им предстоит, и Петр не говорил ничего, но был уверен, и эта уверенность вселилась во всех, пели все бодрей, громче, слаженней, передавая из рук в руки бутылку, а потом и другую, и третью «Столичной» — и как никогда казалась она приятной на вкус.

12

Уже недалеко было до Сарайска, но возле железнодорожного переезда у станции Светозарной, Грабиловки то есть, мотор стал чихать, фыркать — и заглох. Кончился бензин. Тем более обидно, что за переездом дорога шла под уклон и виднелась невдалеке заправочная станция.

— Ах, так твою так! — обругал автобус Василий-шофер и стал напрягать механизм, выжимая остатки горючего. Машина кое-как, подергавшись, тронулась, но тут опустился автоматический шлагбаум, а мотор окончательно поперхнулся, автобус встал на рельсах.

— Придется воду в бензин превращать, — сказал кто-то весьма едким голосом. Все заоглядывались друг на друга, но так и не поняли, кто это сказал.

— Да воды-то тоже нет! Прыгай все отсюда! — закричал Василий, завидев поезд. — Щас тут такое будет!..

Поезд дал гудок, другой, третий… Еще немного — и он сметет автобус, и не жаль автобуса, но как бы сам поезд от такого столкновения не сошел с рельсов, — люди могут пострадать: состав — пассажирский.

Все как один, выйдя из автобуса, смотрели на Петра.

Петр пожал плечами. Зашел сзади автобуса, приложился плечом. Кислейка бросился было помогать, но кто-то остановил его.

Петр поднатужился — и автобус двинулся, переваливаясь через рельсы, еще, еще — и покатился под уклон.

С веселыми криками компания на ходу впрыгнула в автобус, Василий занял свое место и рулил к заправке. Но там их встретил большой плакат, сооруженный не на один день: «Бензина нет!»

Василий пошел к заправщицам, надеясь договориться, но не договорился. Дело в том, что наличные средства у всех были очень ограничены.

Надеясь на шоферскую взаимовыручку, Василий стал просить бензинчику у проезжающих, но пропала в наши грустные времена шоферская взаимовыручка, никто не дал ему.

— Собственно, — сказал Андрей Янтарев, учитель, — зачем нам автобус? От Светозарной на электричке доехать можно.

Пока шли к станции, у Петра возник другой план. Он подумал, что в городе для них понадобится место жилья — и желательно такое, чтобы все поместились. Найти такое жилье трудно. А вот в ППО, передвижном поезде-отряде, — можно.

И они пошли в ППО. Лидия очень рада была Петру, и тут же все решилось: старики Воблевы недавно померли в один день и один час, половина вагона пустовала, соорудили там нары, — это будет «дислокация», выразился Аркадий, киномеханик.

Вечером держали совет, послав Кислейку за водкой. Конечно, Петр мог сколько угодно сотворить подобного водке напитка, но это подобие не во всем удовлетворительное: хмель, дойдя до определенного накала, дальше не усиливался, утром не было похмелья, поэтому с непривычки чего-то как бы не хватало.

— Итак, пора бы нам решить кое-какие организационные вопросы, — сказал Сергей Обратнев, руководитель среднего звена.

— А тебе слова никто не давал! — сказал ему прямодушный рыбак Никита Кузовлев. — Тут и без тебя есть кому сказать.

Петр его понял.

— Что говорить, — устало произнес он. — Все уже сказано… Каждый вправе сказать свое. (Он думал о другом и к другому готовился.)

Сергей Обратнев обрадовался поддержке и продолжал: