Первое знакомство

Колька задумался.

— А может, и вправду выполоть? — спросил он.

— Тоже сказал — выполоть! А Гаврюшка? Такой свист подымет — всё село сбежится.

— Не подымет. Нужно выследить, когда он с Митькой уйдёт купаться. Я влезу на дерево, в дозоре буду, а ты хватай сапку и действуй.

— А вдруг они не уйдут на речку?

— Ну да, как это не уйдут! — с уверенностью ответил Колька. — Постой, да их и сейчас, кажется, дома нет. Ну-ка, проверю!

Через несколько минут Колька вернулся сияющий:

— Всё в порядке, пошли сапать. Только смотри окучивай хорошенько, а то дед забраковать может, он у тебя крутой старик.

Петя поспешил на огород. За эти дни сорняки разрослись, и полоть было значительно труднее, но мальчик не замечал усталости. Дважды Колькин предупреждающий свист заставлял его ложиться в картошку, но тревога оказывалась ложной. После небольшой передышки Петя, боязливо оглядываясь на Гаврюшкину усадьбу, возобновлял работу.

Наконец-то закончен третий ряд! Мальчик расправил ноющую спину, и сапка сама выскользнула из натруженных рук.

— Ох, и слабак же ты! — с плохо скрытой иронией заметил Колька. — А мне эти три рядка на три минутки.

— Так я ж без привычки… — оправдывался Петя, стыдливо отводя в сторону глаза.

За обедом Петя нарочно выставил тарелку с картошкой на видное место. Её заметят из соседнего двора и без бинокля. Сначала за Гаврюшкиным плетнём слышался смех и возня — наверное, шумели свидетели, — затем всё стихло. Петя победоносно улыбался, улыбался подобревшей улыбкой и дед, а бабушка совсем сияла от счастья.

Колькина медвежья услуга

Чем ближе подходил вечер, тем задумчивей становился Петя: было видно, что какая-то тревожная мысль не даёт ему покоя. А тревожиться было из-за чего.

Дело в том, что Петя не привык решать какие-либо, даже незначительные вопросы сам. Дома, что бы с ним ни случилось, он немедленно бежал к маме. Ни во дворе, ни в школе ни один мальчишка не смел его тронуть, потому что мама тщательно оберегала, своего сына, и горе тому, кто посмеет обидеть Петю! Постепенно у Пети вырабатывалась трусость и такая неуверенность в себе, что он никогда не пытался защищаться даже перед противником значительно слабее его и при первой же стычке обращался в бегство. Вот почему теперь, когда стало ясно, что братья-разбойники совсем не испугались их дежурства в саду и столкновение между ними неизбежно, на Петю нахлынули его прежние трусливые сомнения: сможет ли он одолеть Гаврюшку? А не лучше ли пожаловаться деду, и пусть он сам накажет этого черномазого задиру? Правильно, так и нужно сделать.

Успокоенный принятым решением, Петя побежал разыскивать деда. Но просто пожаловаться деду на Гаврюшку почему-то было неловко, и Петя начал издалека:

— Деда, а ты никогда своего сада не сторожил?

— Не приходилось. Вот ты теперь за сторожа.

— Гаврюшка опять на черешню лазил…

— А ты его подсаживал? — скупо улыбнулся дед. — Хорош сторож…

Петя покраснел и, не зная, что ответить, долго ковырял землю носком сандалия. Вот тебе и на! Вместо того чтобы рассердиться и пригрозить Гаврюшке, дед чуть ли не толкает его на драку с этим забиякой!

Возмущённо округлив глаза, мальчик наконец спросил:

— Что ж, мне с ним драться прикажешь?

— Волков бояться — в лес не ходить, — невозмутимо ответил дед и прибавил: — Коли так, перебирайся спать в хату.

А что подумает Колька? Ведь он, Петя, тогда, погорячившись, так храбро пообещал отколотить Гаврюшку, а теперь и дураку станет ясно, что он струсил, и, цепляясь за последнюю надежду, Петя сказал осуждающе:

— Мне мама запрещает драться, а ты…

— А я говорю — ложись в хате, и дело с концом.

Нет, дед — не мама, и разговаривать с ним совершенно бесполезно. Мальчик уже подумывал, не перебраться ли и в самом деле под каким-нибудь благовидным предлогом в хату, как вдруг его окликнул Колька:

— Петька, лезь сюда, посмотри, что я придумал!

В небольшом садике за Колькиной хатой росло несколько вишен и яблонь. Вокруг яблоневых стволов Колька натянул тоненькую бечёвку, концы которой уходили в густые заросли бузины.

— Ну-ка, закрой глаза и попробуй подойти ко мне, — предложил Колька, нырнув под бечёвку.

— Зачем? — спросил Петя, ничего не понимая.

— Иди, сам увидишь.

Петя закрыл глаза и попытался подойти к Кольке, но едва он задел бечёвку, как та оборвалась и в ту же секунду в кустах бузины что-то громко звякнуло.

— Ага! — торжествовал Колька. — Пусть теперь Гаврюшка сунется. Ночью он нитки не заметит, и тогда — дзынь!..

Петя осмотрел нехитрое сооружение и сразу, позабыв о всех страхах и сомнениях, предложил:

— Идём скорее к нам! А для звонка поставим бабушкин медный таз! Ох, он как грохнет — мёртвый проснётся!

Но Колька предложил сделать всё только с наступлением сумерек, опасаясь, как бы Гаврюшка не разгадал их замысел.