Первопонятия. Ключи к культурному коду

Отсюда попытки истолковать политическое молчание как мистическое, например, у В. В. Бибихина. «В XX веке есть десятилетия молчания русской мысли. Это – говорящее молчание. Новая мысль у нас не сможет начаться, не вслушавшись прежде в молчание ХХ века. <…> А что, если то молчание было сообщением? О чем оно тогда говорит?»[213]

Ясно, например, что в 1930–1950-е годы молчание русских мыслителей, оставшихся в России, было политически вынужденным. П. Флоренский, А. Лосев, М. Бахтин, Я. Голосовкер и другие нам неизвестные, несостоявшиеся мыслители замолкли надолго или навсегда, потому что их заставили замолчать. Но когда молчит говорящее и мыслящее существо, даже вынужденное молчание начинает восприниматься как слово. К тому же названные мыслители молчали вдвойне: во-первых, потому, что не говорили того, что хотели бы сказать; во-вторых, потому, что не говорили того, что от них хотели услышать. Это молчание сочетало в себе покорность властному запрету на свободное слово и сопротивление властному требованию послушного слова. В советской России образовался новый тип смелого молчания как знака несогласия, что выразилось и в солженицынском призыве «жить не по лжи». Если нельзя свободно говорить, то все-таки можно свободно молчать – не поддакивать, не рукоплескать. Между свободным молчанием мудреца и покорным молчанием раба открывается средняя зона: смелое молчание полусвободного человека.

✓ Безумие, Ничто, Письмо, Пустота, Слово

Мудрость

Мудрость – целостное понимание главных ценностей и смыслов бытия; способность мыслить и действовать в соответствии с высшими целями, возвышаясь над ограниченностью частных интересов и преходящих обстоятельств.

К истории мудрости

Во всех определениях мудрости подчеркивается ее отличие и от практического умения, и от теоретического знания. Первоначально греческое sophia относилось именно к ремесленным навыкам, – например, Гомер говорит о софии плотника, «умного в длани» и ровняющего «корабельное древо» («Илиада», 15, 411–412). Постепенно это понятие переносится из практической сферы в этическую, а затем и теоретическую, охватывая знание общих принципов бытия. Легендарные семь мудрецов (sophoi), часто упоминаемые в греческой классике, мудры «вообще», не в каком-то конкретном деле, а во всех делах, связанных с управлением общества и направлением собственной жизни к доброй цели. Сократ, каким он выступает у Платона, уже полагает именно теоретическое знание, а не практическое умение началом мудрости. Те художники и государственные деятели, которые хорошо справляются со своим ремеслом, но не способны объяснить его принципов, не отдают отчета в своих действиях, не могут считаться мудрыми.

Наконец, у Аристотеля знание, причем в форме теоретического, самодовлеющего знания, становится главным признаком мудрости. По Аристотелю, «науки об умозрительном выше искусств творения», которые, в свою очередь, мудрее, чем обладание опытом. «…Из наук в большей степени мудрость та, которая желательна ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради извлекаемой из нее пользы…»[214] Мудрость у Аристотеля становится философией – «наукой, исследующей первые начала и причины»[215].

«Философия» означает буквально «любовь к мудрости» («любомудрие»). Но столь же хорошо известно, что на протяжении последних двух веков философия мало уделяет внимания мудрости. Как отмечает Оксфордский философский словарь, «хотя мудрость и есть то, любовью к чему является философия, в постклассической западной философии уделялось мало внимания этому существенному компоненту достойной жизни»[216]. Современная философия как англо-американская, так и континентальная; как социально-радикальная, так и лингвистически-герметичная. Ни анализ, ни деконструкция, ни герменевтика, ни нео- и постмарксизм, ни феминизм не проявляют интереса к «софии» как исконному предмету и высшей цели своей дисциплины.

С другой стороны, и поиски мудрости в XX–XXI веках все чаще ведутся за пределами философии, в области того, что называют метафизикой, или спиритуальностью, или высшим знанием. Все это совокупно можно назвать софиофилией (sophiophilia) – мудролюбием, в отличие от философии как любомудрия. Если философия оформилась в академическую дисциплину системного построения понятий и логического анализа слов, оторвавшись при этом от мудрости, то софиофилия ищет для себя иных, неакадемических путей, напрямую питаясь живой мудростью древних – книгами Иова и Соломона, Конфуция и Лао-цзы, а в Новое время – Монтенем и Паскалем, Гёте и Л. Толстым, Кьеркегором и Ницше.

Что есть мудрость?