Первопричина: Лагерь смерти (СИ)

Боль в спине, кашлянув останавливаюсь, пытаясь устоять на ногах смотрю на охреневшего Лазарева, и зачем-то улыбаюсь. Понимаю что из-за маски этого не видно, но… Даже в такой ситуации, нахожу его выражение лица забавным.

Бреду вперёд, как вдруг. Сразу две пули и обе в левую лопатку. Ещё одна в правую, в бок, ягодицу и бедро.

— Я умер, а вы извините, кто? — бормочет Лазарев. — Чёрт?

— Сам ты чёрт, — выплёвывая кровь рычу. — Я его спасаю, а он обзывается. Свои мы. Я от профессора Ломакина. Я…

Ещё несколько пуль попадают в спину. В глазах темнеет. Откинув Лазарева падаю на колени…

— Серафина, уходим. Серафина?

Серафина раскинув руки взлетает вверх. Рыча и скалясь летит вперёд, как вдруг… Оборачиваюсь и вижу как солдат скручивает и разрывает на части. Танк складывается как картонная коробочка. Вышки со скрипом гнутся. Солдаты хватаются за головы и с криком падают. Ещё один выехавший танк, замирает, поворачивает башню и начинает стрелять в своих из пулемёта. Вакханалия принимает чудовищный вид. Солдаты сходят с ума и начинают стрелять друг в друга. Те что рядом, выхватывают ножи и идут в рукопашную.

Выстрел танка, взрыв снаряда и вся станция вспыхивает.

— Идиот! — глядя на меня светящимися белым глазами кричит Серафина. — Нахрена? Зашибу недоумка! Прости!

Преображенская смотрит на станцию, резко снижается и держа Ломакина за ногу летит к нам, падает на нас, хватает…

Яркая вспышка и мы падаем в глубокий снег. Слышится грохот, над лесом поднимается пылающее грибовидное облако. Тут же звучат сотни взрывов, лес подсвечивается огнём…

— Чуть не сдохли, — выдыхает Серафина. — Профессор?

Профессор осмотрев Лазарева, вздыхает и заявляет что он нежилец. Подходит ко мне и взглянув говорит что я тоже. От чего Серафина звереет, говорит что не отдаст, телекинезом слепляет нас в кучу и телепортирует. Потом ещё, ещё и ещё. И так пока мы не падаем на пол в коридоре.

Ломакин тут же вскакивает, хватает меня за ноги и тащит в лабораторию. Укладывает на лежанку, приносит горсть кристаллов и засыпав мне их в рот убегает. Затащив Серафину укладывает её на меня и снова убегает. Затаскивает Лазарева, прямо на полу разрывает его робу и обкалывают лекарствами. Помыв руки спиртом, хватает инструменты и вскрывает живот.

Нда, ситуёвина. И Лазарева не спасли, и сами засветились. Я едва жив, Серафина вообще без сознания. А… Девочки ругаться будут. Кажется сейчас начнут. Вот уже…

Там же. Белка.

Картина страшная. Выбежав на грохот стоим и смотрим на то как профессор копается в животе заключённого. Окровавленный Влад, почему-то в одних трусах, лежит и глядя в потолок пускает слюни. На нём бледная, больше похожая на труп Серафина.

— Нет, не смей! — рычит профессор. — Не смей умирать. Маришка, помогай.

— Что делать? — подскочив садится она рядом.

— Держи края раны, попробую пулю вытащить.

Профессор хватает щипцы, засовывает их в рану, шурудит там. И матерясь отшатывается. Пробует ещё раз, бесится и зашвыривает щипцы в стену. Вскакивает, бежит к шкафу…

— Чёртова пуля. Так засела… Да где тут у меня. Умрёт же.

— А Владик? — пищит Маришка.

— Девочка моя, Владик у нас особенный. Давай мы вытащим пулю, заштопаем вену и кишки, и я сразу брошусь к Владику.

— Не вопрос, — пожимает плечами Маришка. — Только сразу. Сейчас…

Маришка превращает руку в густую синеватую жидкость и заливает её в рану. Сразу же достаёт пулю, отбрасывает её. Смотрит на вытянувшееся лицо профессора, хмурится и…

По столбу жидкости или же руке Маришки поднимаются сгустки крови и падают рядом с раненым.

— Хорошо! — восклицает Ломакин. — А теперь мне надо зашить…

— Да уже не надо, — бормочет Маришка. — Я залечу. Тут, кажется получается.

— Ты можешь лечить?

— Да, заметила когда Серафине помочь пыталась. Вот только с ней не работало, а тут. Сами видите. Профессор, я не врач. Вы скажите, я правильно делаю?

— Правильно-провильно, — потирает руки Ломакин. — Всё замечательно, у вас талант.

— Не у неё, а у Влада, — еле ворочает языком Серафина. — И не талант, а знания. Из всех нас, они Маришке передались. Волкова, заканчивай с этим доходягой и раз ты вся такая санинструктор, помогай нашему Владу. Он на дуршлаг похож.

— Сейчас.

Вместе со Спичкиными подходим ближе, смотрим и видим как она лечит. Её вода, как будто заменяет собой повреждённые ткани. Заменяет недостающие, а повреждённые исцеляет. Мышцы, кожа, вообще проблем не доставляю. После чего Маришка вскакивает и бежит к Владу. Сталкивает с него Серафину, ощупывает…

— Маришка, — едва ворочая языком улыбается Влад. — Я тебя так люблю. Гы… Ты у меня такая красивая. Пойдёшь за меня замуж?

— Подожди, — краснеет Волкова. — А где? Где раны? Заросли уже? А…

— Ему это не страшно, — трясущимися руками пытаясь прикурить сигарету бормочет Ломакин. — Его пулей не убить. Правда последствия… Свинец для него… Кхем… Два-три дня, он будет не в состоянии.

— Тогда какого хера, ты старый кретин, сказал что он не жилец? — подняв голову рычит от злости Преображенская.

— Чтобы быстрее попасть сюда, — отворачивается профессор. — Извините.