Первопроходец. Бомж с планеты Земля

– Поехали! Они отправились вон к тому порталу, через этот обратно не вернешься, он односторонний. Да, на всякий случай – избегайте солончаков – там, под землей, очень неприятные твари живут.

– Воздух какой… – проговорил Кузьмич и засмеялся. – Не пугай, Санька! Это ж так здорово – еще один мир!

– Да я разве спорю!

Я тронул «УАЗ», поправив бейсболку. У меня с детства большая голова после рахита, не всякая шапка налезет. В школе даже Головастиком дразнили. Может, того бандоса, что Саула пытал, тоже в детстве заставляли рыбий жир пить? Ух и гадость…

Взревывая мотором, машина двинулась склоном бархана. Песок был рыхлым, но его скрепляли корни росохватки – это растение высовывало побеги из песка лишь ночью, когда холодало. Корневая система у росохватки напоминала рыбачью сеть, да в несколько слоев, скрытую под тонким слоем песка, – утренний туман поглощался, впитывался миллионами корешков-волосков.

Хочешь жить – умей вертеться.

Обвалив верхушку бархана на такыр, глинистую плешь между наносами песка, всю покрытую растрескавшейся грязью, мы добились того, что из глубины показался хватун, расщеперивший свои челюсти.

– Кушай, не обляпайся! – крикнул Эдик.

Лахин чувствовал себя ребенком, очутившимся в «Детском мире», где никого нет, – играй, с чем хочешь, трогай все, что нравится!

Мы проехали около половины пути до второго портала, когда целая вереница длинноногое показалась из-за дюны. Их конечности сновали бешено, будто шатуны, едва касаясь взрываемого песка. Скользя по склону, стая развернулась в цепь и бросилась на «УАЗ», быстро, очень быстро взбираясь по песчаному откосу.

– Огонь! – крикнул я, выжимая педаль газа. – И берегите патроны!

Кузьмич вскинул винтовку, одним выстрелом снимая длиннонога посередине цепи, которая помалу заворачивалась в скобку.

– Эдик, крайних снимай!

Лахин дал очередь. Пули, в основном, пускали фонтанчики по гребню, но парочка достала-таки и любителей человечинки – одному «пауку» перебило ногу в суставе, брызгая зеленой гадостью, а другому разворотило весь низ брюшка.

Матерясь, Бунша привстал, стреляя у меня над головой, – в ушах зазвенело – но мимо. Подскакивавший «уазик» не слишком способствовал меткости. А длинноноги наседали, догоняя и окружая машину, – пять тварей заходило справа, если я правильно сосчитал, а еще три бестии пылили слева.

Они мчались с каким-то неприятным хрустом, будто великан какой комкал листы плотной бумаги. Ноги у «пауков» так и мелькали, а две передние они держали на весу, сгибая и вытягивая, готовясь уцепиться, схватить, сдернуть, навалиться…

Я не выдержал и выхватил «Гюрзу» – у меня и с левой получалось не слабо. Держа баранку одной правой, я послал пулю в самого настырного – он скакал в паре метров от борта, так что промахнуться было бы стыдно.

Ну, стыдиться мне не пришлось – входное отверстие в головогруди «паука» вышло здоровым, кулак пролезет, а выходное и вовсе растрепало паучью плоть, брызгая слизью и рваными потрохами.

Подбитый мной длинноног кувыркнулся, нелепо раскидывая конечности, и его собрат налетел на них, споткнулся и покатился колесом под горку, прямо на солончак, блестевший под солнцем так, словно был покрыт изморозью.

Хватун сработал «на автомате» – его уродливая голова прорвала корку соли в паре шагов от «паука». Плотоядно раздвигая жвалы, хватун высунул шипастое тело, изогнулся и сцапал тушку, сочившуюся зеленым. Немного переборщив – челюсти отсекли от ног пару обрубков, упавших в соль и песок. Крошки на столе…

Кузьмич как-то хитро вывернулся, упираясь коленями, и сделал два выстрела, да так быстро, что звуки слились в один удар. Бунша целился по парочке длинноногов, и ближнего он достал-таки, оторвав прямым попаданием половину лап, а вот тот «паук», что несся чуть дальше, не вовремя подпрыгнул. Пуля из «Зиг-Зауэра» лишь оторвала ему кончик хваталища.

Но тут Эдик показал класс, короткой очередью разрывая подранка. Тогда длинноноги пошли ва-банк.

Трое бестий издали неприятный, режущий свист и прыгнули, мощно оттолкнувшись. Я видел их будто в замедленной съемке – кишки колыхались под полупрозрачным панцирем, трепетали жгутики мышц, ноги разворачивались во все стороны, а маленькие клешенки ожесточенно щелкали.

Лахин заорал, падая на заднее сиденье и наводя автомат. Очередь прошла мимо, но положение спас Кузьмич, треснувший прикладом «паука», атаковавшего Эдика. Еще одна тварь решила совершить посадку у меня на голове – она падала сверху, растопырив конечности на манер морской звезды.

Сперва я увидел дырищу в планировавшей тушке и лишь потом сообразил, что это я и выстрелил – рука сама все сделала, на рефлексе. Главное, мне и свернуть не получалось, машина мчалась по гребню дюны, валясь то влево, то вправо.

А вот сбавить скорость я мог – третий из прыгунов совершил перелет, и я притормозил. «Паук» ударился о капот, скатился, и правое колесо переехало его.

– Отстали, вроде! – крикнул Лахин.

– Некому приставать стало! – хохотнул Кузьмич.

– Скоро уже, – сказал я невпопад.