Первопроходцы

С большой душевной скорбью читал Муравьев строки отчета Гаврилова, в которых говорилось, что из-за многочисленных запретов, содержащихся в данных ему инструкциях, он не мог до конца исполнить поручение. И хотя мореплаватель побывал в лимане и в устье Амура, где пытался искать фарватеры, он, несмотря на отличную погоду, на поиски южного пролива идти не отважился — и в результате оказался в плену распространенных в ту пору ложных заблуждений. Выводы, сделанные Гавриловым, хотя и с оговорками, но подтверждали косвенно недоступность Амура для морских судов и полуостровное положение Сахалина. Они, соответствующим образом интерпретированные убежденным противником Амурского дела канцлером К.В. Нессельроде, повлияли на царя. Канцлер, тупой и косный реакционер, группировавший вокруг себя сторонников прусско-австрийской ориентации, враждебно относился к большинству патриотических начинаний Муравьева и препятствовал решению амурской проблемы.

Постепенно у Муравьева начало складываться представление об ожидающем его крае и о предстоящих первоочередных действиях. Он готовился твердо и быстро навести порядок в управлении. А начать решил с обозрения подвластных ему владений. В уме уже созрел план путешествия по Дальнему Востоку. Он очень хотел попасть на Камчатку, так как с ней связывал возможный перенос порта из Охотска в Петропавловск. И конечно, не выходил у него из головы Амур. Правда, царь решил, что река "бесполезна", хотя и говорил когда-то, что разговор об этом впереди. Но ведь так он говорил, не зная еще об исследованиях Гаврилова. Теперь же, казалось, все ясно и нужно думать о русском порте не в устье Амура, а только на Камчатке.

В это же время произошла встреча Муравьева с Невельским. Капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской долгие годы вынашивал планы исследования Амура и Сахалина. Он до такой степени был увлечен ими, что даже отказался от командования новым фрегатом и попросился на обычный военный транспорт "Байкал", отправляющийся с казенными грузами на Камчатку и в Охотск. Там он рассчитывал добиться разрешения произвести давно задуманные исследования.

По долгу службы, в то время, когда вверенный ему транспорт еще строился в Гельсингфорсе, Невельской явился на прием к начальнику морского штаба адмиралу князю А.С. Меншикову, которому и сообщил о своем желании попытаться побывать в лимане Амура и поискать пролив между материком и Сахалином. На замечание адмирала, что у него и так едва хватит времени, чтобы исполнить порученное дело, Невельской ответил, что просит лишь об одном: записать в инструкцию соответствующие пункты, а об остальном он позаботится сам. Меншиков пообещал, сказав, что это было бы полезно. Он же добавил, что Невельскому неплохо было бы представиться новому генерал-губернатору Восточной Сибири.

Эта встреча произошла в гостинице "Англетер", где обыкновенно останавливался во время своих наездов из Гельсингфорса в Петербург Невельской. Там же жил и Муравьев. Разговор о пользе для России Амура встретил полное понимание со стороны генерал-губернатора, заявившего, что важное значение имеет не только возвращение Амура в русские владения, но и открытие плавания по этой реке. Вместе с тем Муравьев добавил, что, к сожалению, мнение царя об Амуре в корне изменилось после доклада Российско-Американской компании. И Муравьев привел слова императора: "Для чего нам эта река, когда ныне уже положительно показано, что входить в ее устье могут только одни лодки!"

На это Невельской с жаром отвечал, что он тщательно изучил историю вопроса и твердо убежден в ошибке, которую повторяют все исследователи, и что он горячо просит помочь ему осуществить свою мечту. Муравьева не нужно было упрашивать. Он и сам хотел до конца разобраться в имевшем жизненное для страны значение вопросе: ведь раньше по реке плавали, и карты есть, а теперь вдруг устье оказывается недоступным, а Сахалин почему-то превратился в полуостров! Нетрудно представить себе, как изменилось бы все, если бы Амур был возвращен России и если бы оказалось, что по нему можно плавать из самого сердца Сибири, почти от Байкала, в Охотское и Японское море. Муравьев поверил в Невельского и обещал содействовать его замыслу. Перед тем как уезжать из Петербурга, будущий правитель Сибири имел встречи с Мешпиковым, во время которых было решено попытаться еще раз — и теперь уж до конца — узнать всю правду об Амуре. Они договорились совместно помогать Невельскому.

В ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ