Первородный грех

— Разговор поведете вы, Кейт.

— Хорошо, сэр, — ответила она, и сердце ее подпрыгнуло от радости. Два года назад она порой обнаруживала, что молится: «Боже, сделай так, чтобы у меня получилось!» Но теперь она не сомневалась, что получится.

Она не стала тратить времени на то, чтобы представить себе, как выглядит Шелли Рид, мать девочки. В полицейской работе считается более разумным не предвосхищать реальность преждевременными и надуманными предубеждениями. Но когда со скрежетом отодвинулась дверная цепочка и распахнулась дверь, Кейт с трудом смогла скрыть свое удивление. Трудно было поверить, что эта круглощекая молодая женщина, разглядывающая их с угрюмой неприязнью подростка, — мать двенадцатилетней девочки. Вряд ли ей могло быть больше шестнадцати, когда родилась Дэйзи. Ее ненакрашенное лицо все еще хранило что-то от мягкости не сформировавшегося, не повзрослевшего ребенка. Губы сердитого рта были полные, с чуть опущенными уголками. Широковатый нос с одной стороны украшала пронзившая ноздрю блестящая сережка, такая же, как сережки в ее маленьких ушах. Желтовато-рыжие волосы, резко контрастировавшие с черными бровями, спускались челкой почти до самых глаз и завитыми локонами обрамляли лицо. Широко расставленные, с косым разрезом глаза казались слегка опухшими из-за тяжелых век. О зрелости говорила только ее фигура: большие крепкие груди свободно ходили под безупречной чистоты длинным свитером из белой хлопчатой пряжи, а черные колготки плотно обтягивали высокие стройные ноги. Домашние тапочки были расшиты люрексом. При виде Дэлглиша жесткую бескомпромиссность глаз этой женщины сменило выражение настороженного уважения, будто она сразу распознала в нем гораздо более сильную власть, чем та, которой обладает социальный работник. И когда она заговорила, Кейт расслышала в ее голосе не только традиционно вызывающие нотки, но и усталое смирение.

— Что ж, входите, хоть я и не знаю, какой от этого толк будет. Ваши ребята уже один раз виделись с Дэйзи. Девочка рассказала все, что знает. Мы согласились помочь полиции, и чего хорошего вышло? Только эти чертовы соцработники нам на голову свалились. Их не касается, как я себе на жизнь зарабатываю. Ладно, я — стриптизерка, только что в этом плохого? Я на жизнь зарабатываю и своего ребенка могу сама содержать. Я работаю, и в моей работе противозаконного ничего нету, ведь так? Газеты вечно вопят про матерей-одиночек на соцпособии, а я ни на каком таком чертовом пособии не сижу. Да только скоро на него сяду, если целыми днями буду дома околачиваться и на всякие дурацкие вопросы отвечать. И нам не нужно тут никаких женщин-констеблей из Бюро по делам несовершеннолетних. Вроде той, что прошлый раз с вашим еврейским парнем приходила. Вот уж корова так корова!

Во время этой приветственной речи она не сдвинулась с места, но закончив, неохотно отступила в сторону, и все прошли в прихожую, такую крохотную, что втроем они едва могли в ней поместиться.

Дэлглиш сказал:

— Я — коммандер Дэлглиш, а это — инспектор Мискин. Она не из Бюро по делам несовершеннолетних. Она — детектив, как и я. Очень жаль, что мы вынуждены вас снова побеспокоить, миссис Рид, но нам необходимо еще раз поговорить с Дэйзи. Ей известно, что миссис Карлинг умерла?

— Да, известно. Нам всем это известно, еще бы нет! Это же в местных новостях было. Не хватает еще, чтоб вы заявили, что это не самоубийство и что это мы сделали.

— Дэйзи расстроена?

— Откуда мне знать? Она не смеется. Да и вообще я никогда не знаю, что этот ребенок чувствует на самом деле. Но она уж точно будет расстроена, когда вы с ней свои дела закончите. Она дома — вот тут. Я звонила в школу — сказать, что она только ко второй половине дня явится. И послушайте, сделайте мне одолжение — кончайте с этим побыстрей, ладно? Я должна за покупками выйти. А за девочкой сегодня вечером присмотрят. За нее не беспокойтесь. Наша здешняя уборщица вечером с ней побудет. А потом можете соцработникам сказать, чтоб о ней позаботились, если это их так волнует.

Гостиная оказалась узкой комнатой, поразившей их ощущением захламленности, дискомфорта и к тому же какой-то непонятной странности, пока Кейт не обнаружила, что искусственный камин, полка которого ломилась от поздравительных открыток и мелких фарфоровых безделушек, приделан к наружной стене, не имеющей дымохода. Справа от них, сквозь открытую дверь была видна двуспальная кровать, полузастеленная и заваленная одеждой. Миссис Рид подошла к двери и поспешно ее закрыла. Справа от этой двери Кейт заметила вешалку — металлическую перекладину с занавеской, тесно увешанную платьями. В гостиной, слева от двери, помещался огромный телевизор, напротив него — диван, а перед двойным окном — квадратный стол и четыре стула. На столе кучей лежали книги, похоже — школьные учебники. Девочка в школьной форме — синей юбке в складку и белой блузке — повернулась к ним от стола.