Первородный грех

— Я полагаю, Габриел — мистер Донтси — уже вам все объяснил про то, как на него напали. Я не поехала с ним на поэтические чтения, потому что он твердо заявил, что хочет быть один. Думаю, он понимал, что мне там не понравится. Но кому-то из издательства надо было пойти с ним. Он согласился читать свои стихи впервые после перерыва лет в пятнадцать, и нехорошо было оставлять его одного. Если бы я поехала с ним, на него, возможно, и не напали бы. Мне позвонили из больницы Святого Фомы около половины двенадцатого, сообщили, что он там, ждет, пока сделают рентгеновские снимки, и спросили, смогу ли я побыть с ним, если они отправят его домой. Очевидно, он более или менее настойчиво требовал, чтобы ему разрешили уехать, им нужно было увериться, что он не останется один. Я следила из окна кухни, чтобы не пропустить, когда он подъедет, но не услышала такси. Его парадное выходит на Инносент-лейн, но водитель, должно быть, остановился у самого въезда в переулок и высадил его прямо там. Габриел, видимо, позвонил сразу же, как приехал. Сказал, что с ним все в порядке, трещины нет и что он собирается принять ванну. После этого он будет рад, если я спущусь к нему. Не думаю, что ему так уж хотелось меня видеть, но он знал, что я не смогу успокоиться, пока не буду убеждена, что с ним и правда все в порядке.

— Значит, у вас нет ключа от его квартиры? — спросил Дэлглиш. — Вы не могли подождать его там?

— У меня есть ключ, и у него тоже есть ключ от моей квартиры. На случай пожара или наводнения, когда может понадобиться доступ внутрь, а никого нет дома. Но я и подумать не могла бы о том, чтобы воспользоваться ключом, пока Габриел сам меня не попросит об этом.

— А сколько времени прошло до того момента, как вы к нему спустились?

Ответ на этот вопрос был, разумеется, чрезвычайно важен. Габриел Донтси имел возможность убить Жерара Этьенна до того, как в 7.45 отправился на поэтические чтения. Время, конечно, поджимало, но он мог успеть сделать это. Однако получалось, что единственный шанс вернуться на место убийства мог ему представиться лишь после часа ночи.

— Так сколько же времени прошло до тех пор, пока мистер Донтси позвонил, чтобы вы к нему спустились? — снова спросил Дэлглиш. — Можете точно сказать?

— Не очень много времени. Думаю, минут восемь-десять. Может, чуть меньше. Я сказала бы — около восьми минут, как раз столько, сколько нужно, чтобы принять ванну. Его ванная — под моей. Мне не слышно, как он наливает воду, но я слышу, как вода выливается. Вчера я специально прислушивалась к этому.

— И прошло около восьми минут, пока вы это услышали?

— Я не следила за временем. Зачем? Впрочем, я уверена, что это не было необычно долго. — Тут она спросила, словно мысль о некоей возможности неожиданно пришла ей в голову: — Но вы же не хотите сказать, что всерьез подозреваете Габриела? Что он вернулся в Инносент-Хаус и убил Жерара?

— Мистер Этьенн умер задолго до полуночи. Сейчас мы рассматриваем лишь вероятность того, что змея была обернута вокруг его шеи через несколько часов после смерти.

— Но это означало бы, что кто-то поднялся в малый кабинет специально, уже зная, что Жерар убит, зная, что он лежит там. Но единственным человеком, кто знал об этом, мог быть только убийца. Вы говорили, что предполагаете, что убийца позже вернулся в малый архивный кабинет.

— Если существовал убийца. В этом мы пока не можем быть уверены.

— Но ведь Габриел был болен! На него же напали! И он — старик. Ему больше семидесяти. И у него ревматизм. Обычно он ходит с палкой. Он никак не мог бы успеть все сделать за это время.

— Вы абсолютно в этом уверены, мисс Певерелл?

— Да, уверена. И кроме того, он и в самом деле принимал ванну. Я слышала, как вытекала вода.

— Но вы не могли бы с уверенностью сказать, что вода вытекала именно из ванны. — мягко возразил Дэлглиш.

— А откуда же еще она могла вытекать? Он же не мог просто оставить крап открытым, если вы это предполагаете. Если бы он его оставил, я сразу услышала бы. А вода начала вытекать примерно через восемь минут после того, как он позвонил и сказал, что готов меня принять. Когда я спустилась, он был в халате. И я могла видеть, что он принял ванну — у него и волосы и лицо еще были влажными.

— А потом?

— Он уже выпил немного виски и ничего больше не хотел, так что я настояла, чтобы он лег в постель. Я твердо решила, что останусь у него на ночь, и он объяснил, где взять чистые простыни для свободной кровати. Думаю, в той комнате много лет уже никто не спал. Я не стала стелить там постель. Он очень быстро заснул, а я устроилась в гостиной, в кресле перед электрокамином. Дверь оставила открытой, чтобы слышать Габриела. Но он не просыпался. Я проснулась до него, чуть позже семи, приготовила чай. Старалась двигаться по квартире как можно тише, но боюсь, он меня услышал. Он проснулся примерно в восемь. Мы не торопились, ни он, ни я — знали: Джордж откроет Инносент-Хаус. Мы оба съели по вареному яйцу на завтрак и вскоре после девяти отправились через дорогу, в издательство.

— И вы не пошли наверх — увидеть труп мистера Этьенна?