Первородный. Цена магии

— Ну, непонятно, что возникло первым: спрос или предложение, — тихонько пробормотал я и следом прямо спросил, уже поняв, что к чему: — Барон Морозов твой клиент? Или был им?

— Пока он ещё мой клиент, но скоро может пропасть, — кивнула Маргарита, автоматически поправив растрепавшиеся волосы. — Раньше он дарил дорогие подарки, а сейчас даже с трудом оплачивает моё время, ссылаясь на трудные времена. Дескать, его лаборатории по выведению химер жрут больше денег, чем приносят. И если он не получит хороший заказ от Императрицы или князя Соболева, то дела его станут совсем плохи.

— Я-я-ясно. Маргарита, я обещаю, что подробности нашего разговора не выйдут за пределы этой комнаты. Слово чести.

— Спасибо, — сказала слегка успокоившаяся девушка, шумно сглотнула, помедлила немного и вдруг бросилась мне на шею, будто страстно нуждалась в объятиях.

А вскоре выяснилось, что и не только в них…

Я решил не думать о морально-этической стороне вопроса и пошёл на поводу у своих радостно встрепыхнувшихся гормонов.

Остаток ночи мы провели в любовных утехах, а уже рано утром наш дуэт распался. Маргарита чмокнула меня в щёчку и упорхнула, сказав, что не забудет эту ночь. А я на таксомоторе добрался до общежития, вдоволь «налюбовавшись» хмурыми дворниками, убирающими мусор, оставшийся после вчерашнего праздника.

Вахтёрша встретила меня злобным взглядом маленьких поблескивающих глазок, будто мне где-то уже довелось наступить на её больную мозоль. Я неискренне улыбнулся ей и хотел проследовать в переговорную, чтобы телефонировать братьям. Однако как вкопанный остановился возле информационной доски, увидев фотокарточку, перечёркнутую чёрной траурной лентой. С неё на меня тяжёлым взглядом смотрело бледное, костистое лицо с насупленными бровями, орлиным носом и чёрной бородой с проседью.

Да это же тот самый мужчина, что приснился мне, когда я ночевал у Владимира!

— Гавриил Семёнович Казанцев, — шокировано прочитал я его имя, выведенное на фотокарточке.

Лечь — и не встать! Он, оказывается, ещё и имеет отношение к книге «Легенды о вампирах»! На форзаце же было написано Г. С. Казанцев! Не может же это быть какой-то другой мужчина с такой же фамилией и такими же инициалами⁈

— Печальная весть, — раздался позади меня знакомый голос, принадлежавший Шмидту, явно только-только вошедшему в общежитие.

Он сразу подошёл ко мне, держа левой рукой и шляпу-котелок, и потрёпанный, кожаный портфель.

— Ты знал его? — сдавленно спросил я друга, в чьих глазах жалость соседствовала с острым волнением.

— Ян, ты меня прям с утра удивляешь, — промычал парень, пытаясь пригладить непослушные чёрные волосы, торчащие во все стороны, словно пружины, вырвавшиеся из заводной игрушки. — Профессор Казанцев однажды лекцию нам читал. А прошлым летом мы к нему на курсы вместе ходили, дабы лучше подготовиться к вступительным экзаменам. Забыл уже? Или опять перебрал? От тебя таки тянет лёгким перегаром и чем-то ещё… хм, кажется, это женские духи. Ты их пил? Хотя, если глубже проанализировать твоё состояние… розовый цвет щёк, некая вялость, блеск в глазах. Неужели ты совокуплялся? Право слово, Ян, ещё и минута не прошла, а ты меня уже дважды удивил. Кто эта бедолага?

— Почему сразу бедолага? — насупился я. — Она сказала, что ей понравилось.

— Угу, значит, это была продажная девка, — осуждающе поджал тонкие губы Шмидт и поправил блеснувшие очки. — По слухам, они так и говорят, дабы клиенты снова возвращались к ним. Примитивный ход. Странно, что ты купился на него, будучи далеко не глупым молодым человеком.

— Шмидт, давай сменим тему! — резко сказал я и указал пальцем на фотокарточку профессора. — Теперь я вспомнил его. Ты не знаешь, что с ним стало? Как он умер?

Парень достал из кармана сюртука носовой платок, промокнул им высокий лоб и тихо проговорил, обведя взглядом пустой холл:

— До меня дошла информация, что он сгорел в подпольной лаборатории. Полиция не знает из-за чего произошёл пожар и не ведает, что варили в той лаборатории. В ней не было никаких записей, а все ингредиенты сгорели. Но вроде бы в лаборатории не делали «паленку», то бишь «грязную синьку». Наверняка Казанцев не занимался ничем противозаконным. Тут ведь в чём дело. Чтобы открыть свою лабораторию нужны разрешения из министерства. А их не так-то легко получить: бюрократия, взятки, давление конкурентов. Казанцев же был небогат, да ещё и нелюдим и грубоват. Поэтому у него, к тому же, не было полезных друзей, могущих помочь ему. Возможно, из-за этого он и организовал подпольную лабораторию, поскольку знал, что не сумеет достать нужные разрешения. И я более, чем уверен в том, что такой достойный человек, как профессор Казанцев не занимался производством чего-то плохого. Наверняка, он пытался совершить какое-нибудь открытие и действовал на благо науки!

Друг закончил свою речь с пламенем в глазах и лихорадочными красными пятнами на впалых щеках.

— Извини, Шмидт, мне надо брату телефонировать. Я отлучусь, — быстро проговорил я, поражённый в самое темечко внезапной догадкой, сверкнувшей как молния озарения в ночи незнания.