Первородный. Цена магии

Выскользнувший из-за двери Воронов чему-то улыбнулся и энергично направился к нам, будто хотел поделиться какой-то идеей, пришедшей ему в голову.

— Шустрее, шустрее! Шампанское греется! — задорно выкрикнул Гранецкий. — А нам ещё нужно поднять фужеры за то, чтобы красавица Морозова всё-таки стала твоей!

Барон резко остановился, будто врезался в невидимую стену. Да и я почувствовал нечто подобное… только на меня стена упала. Аж сердце сбилось со своего бега, а воздух застрял где-то в горле.

Глава 27

В подвале клуба «Гвардеец» снова воцарилась ошеломительная тишина. Кажется, я даже слышал стук собственного сердца и писк мыши за стеной.

Гранецкий же сперва непонимающе посмотрел на моё вытянувшееся от удивления лицо, а потом перевёл взор на барона Воронова, наливающегося дурной кровью.

— Что это с тобой, Николай? — немного опасливо проговорил брюнет, глядя на блондина. — У тебя такой вид, словно ты убить меня хочешь. Конечно, в этом желании нет ничего необычного. Но, может, ты всё-таки объяснишь, чем оно вызвано?

— А ты сам не понимаешь⁈ — выдохнул барон, раздувая крылья точёного носа. — Ты только что раскрыл мой секрет, алкоголик несчастный!

— Какой секрет? — недоумённо нахмурился Гранецкий. — Про тебя и Морозову? Так Горин всё знает. Ты же сам рассказал ему.

— Я⁈ — опешил блондин, уронив челюсть на пол. — Ты с ума сошёл, Михаил⁈

— Та-а-ак, — недобро протянул брюнет и вперил в меня мигом потяжелевший взгляд стремительно трезвеющих глаз.

— А что вы хотели, господа? Я вам не игрушка. Меня в тёмную не удастся использовать, — спокойно заявил я и сделал пару глотков шампанского.

Удивительно, но у меня даже пальцы не подрагивали, хотя на мою бедную голову разом свалилась такая куча волнительной информации.

— Николай вам ничего не рассказывал! Вы обманули меня, Горин! — ахнул Гранецкий и отшатнулся, едва не упав вместе со стулом. Тот покачнулся, но устоял.

— Где же я вас обманул? — хмыкнул я, глянув краем глаза на Воронова. Тот стоял в паре метров от стола, сжимая и разжимая кулаки. — Я лишь сказал, что мы с бароном говорили о его конфликте с фон Брауном. Правда, он мне ничего не рассказал. А вас, Гранецкий, я ни о чём и не просил. Вы сами поведали мне об отношениях сударя Воронова и Морозовой.

— Ох, хитрец! Ловко вы использовали меня, Горин. А ведь вы мне пришлись по душе, — криво усмехнулся брюнет и погрозил мне пальцем. — Николай правду сказал. Своей смертью вы точно не умрёте. Я бы мог вызвать вас на дуэль, но не стану этого делать из уважения к Николаю. Вы ему нужны.

— На это он и рассчитывал, — мрачно кивнул на меня Воронов и сделал несколько глубоких вдохов, прогоняя ярость.

Он удивительно хорошо владел собой. Настоящий аристократ. Красавец. Могучий маг. Всех кровей голубее, всех костей белее. И он явно опасный соперник в борьбе за чьё-то внимание…

— Горин, Горин, — осуждающе покачал головой брюнет и посмотрел на барона.

Тот подошёл к столу, схватил фужер Гранецкого, несколькими глотками осушил его и проткнул меня убийственным взглядом.

— Горин, вы не сын Сатаны? Даже не знаю, что такого ужасного я сделал, раз Судьба столкнула меня с вами. Видимо, я где-то всё-таки знатно нагрешил.

— Наверное Судьба наказывает вас потому, что вы втягиваете людей в свои игры. Глупо осуждать меня за то, что я просто борюсь за своё будущее и не хочу быть пешкой в чужих интригах.

В глазах барона мелькнуло невольное уважение, а затем он с пронизывающим холодом в голосе процедил:

— Теперь только пятеро знают о моём секрете: я, мой отец, Михаил, Морозова и вы. И как вы думаете, Горин, кого я в первую очередь сотру в порошок, если пойдут слухи о моём интересе к Морозовой?

— Я буду нем, как рыба. Слово дворянина, — пообещал я и выразительно глянул на насупленного Гранецкого, чьи плечи опустились, а спина сгорбилась.

— Чего вы так на меня смотрите, сударь Иуда⁈ — выдохнул он, резко выпрямившись.

— Вам бы тоже не помешало покляться, что вы ни при каких обстоятельствах не будете говорить о бароне и Морозовой.

— Угу, — поддакнул блондин и требовательно посмотрел на друга.

— Ты теперь мне всю жизнь будешь припоминать это, — пробурчал тот, покосившись на Воронова. — Ладно. Торжественно клянусь, что никому и никогда не поведаю твой секрет, Николай. Слово дворянина. А теперь давайте выпьем, а то как-то муторно на душе: то ли я окончательно протрезвел, то ли мне стыдно.

— А вам, Горин, стыдно? — хмуро спросил Воронов, усевшись за стол. — Вы совершили низкий поступок по отношению к моему другу.

— А вам, сударь, стыдно? Вы играете судьбами людей, — парировал я.

— Хм, — хмыкнул брюнет и вдруг откровенно ухмыльнулся. — Ну, судари, давайте выпьем за бесстыдство!

— Хороший тост, — сказал барон и скривил губы в лёгкой улыбке.

— Поддерживаю, — проронил я, почувствовав, как начало отступать напряжение, возникшее в подвале.

— У меня все тосты хорошие, — вымученно сострил Гранецкий и ловко наполнил фужеры.

Мы выпили, а затем я проговорил, встав со стула:

— Прошу меня простить, судари, но неотложные дела требуют моего внимания.