Перворожденная

Финеас кинулся к старому чародею. Тот сидел на траве, тяжело дыша и держась за сердце, но он был жив.

— Мэтр, уходите, — велел темный маг. — С Зафиром вам не совладать, помогите ордену.

Он кивнул в сторону сражающихся хединитов.

Седобородый колдун не успел ответить. Брандеец поборол эльфийские чары — не столь молниеносно, как в прошлый раз, но достаточно быстро, чтобы новая атака не заставила себя ждать. Очередная волшба полетела к Финеасу, и маг еле устоял в попытке ее отразить. Надеясь, что мэтр последовал его приказу, сосредоточился на Зафире.

Что-то крикнул Лимдур, в пылу схватки Финеас не услышал и, лишь заметив жест Перворожденного, догадался, чего тот хочет. Ах вон оно как! Да, может сработать. Но для этого нужна хотя бы краткая передышка, время на контратаку, не на защиту, которая тает на глазах. Где только его взять, это время?

Неожиданно Зафир вздрогнул, замер, не в состоянии двинуться; чары, готовые соскользнуть с кончиков пальцев, рассеялись в пустоте. Из земли вырвались гибкие ветви, оплетая ноги чародея и забираясь все выше и выше.

Финеас развернулся. На холм взбегала Исилвен, руки ее были простерты к черному колдуну. Она взывала к недрам, и те пробуждались, отдавали дремлющие семена деревьев. Плети, напитанные магией, простирались к брандейцу, опутывали его так, что он не мог шевельнуться.

Вот теперь есть шанс!

Темный маг рванул с шеи эльфийский амулет — в нем еще оставалось немного энергии, должно хватить. Лимдур вскинул свой. Вспыхнули два зеленых луча, переплавляясь в единый и всей мощью врезаясь в бога-самозванца.

Зафир взвыл, невыносимая магия терзала его не хуже раскаленного железа, потянулся разорвать оковы. Дух нырнул в кладези могущества, что таились глубоко внутри. Он должен справиться! Или же не достоин быть слугой вездесущего Хаоса.

И затрещали ломаемые ветви, погас изумрудный свет. Черный колдун освобождался. Кровь сотен жертв кипела в нем, сгорая и этим даруя брандейцу желанную волю.

Вернулось к Исилвен отраженное заклятье, сбивая ее с ног. Над Лимдуром нависло туманное щупальце; Перворожденный начал поднимать меч… но он уже был обречен. Со всего размаху туман впился в тело Перворожденного, высасывая из него сознание, силы и жизнь. Эльфийский военачальник захрипел, ткнулся коленями в утоптанную траву. Против такого удара не устоять. Глаза эльфа закатились, и двери золотых Чертогов распахнулись перед ним, ослепляя нездешним сиянием.

Закричал темный маг. Посохом, руками, всем нутром выдернул из ночного мрака его суть и швырнул в брандейца исполинской «сетью тьмы». Но нет, слишком много еще в колдуне сохранилось мощи. Зафир походя расправился с «сетью», отбрасывая ее куда-то себе за спину.

А дальше все случилось за три удара сердца…

На ладони брандейца материализовались и понеслись к эльфийке угольные лоскуты. Финеасу досталась серая мгла. Маг успел прочитать ужас, разлившийся в глазах Исилвен. Ловушка Хаоса! Перворожденная не услышит свою Музыку…

Посох взвился над головой, посылая аметистовую молнию наперерез лоскутьям-капканам, а эльфийский амулет рассеял разливающуюся перед Финеасом мглу. Но у мага не было ни третьей руки, ни сверхсил, чтобы отбить черную стрелу, сорвавшуюся с пальцев Зафира…

Заклятие, убившее Диара Фадда, вонзилось ему в грудь.

16

Огонь стремительно растекся по жилам, дотла выжигая душу и тело. В неистовой муке изогнулась спина. Эта волшба сожрала Диара в считаные минуты, от нее нет спасения.

Сознание уже пылало в агонии, когда маг увидел, как эльфы наконец одолевают слуг Хаоса, как возносятся к небу стрелы с напоенными колдовством наконечниками, как летят они к Зафиру и тот понимает, что не сумеет отразить их все. Не так уж легко дался брандейцу последний удар, что бы он из себя ни изображал. Единой стихией вступили чародеи ордена — в воздухе на миг вспыхнул силуэт птицы с распахнутыми крыльями, птичий глаз уставился на черного колдуна и обратился потоком чистого света. Зафир принялся творить заклинание перемещения. Но прежде чем он скрылся в клубах бурого смога, белоснежный поток настиг его, и с десяток стрел прорвали защиту…

…Чары разливались все дальше. Неумолимый жар поглощал темного мага изнутри. Сквозь кровавую пелену в глазах Финеас разглядел Исилвен. Эльфийка бежала к нему. Не разбирая дороги, не видя ничего вокруг.

— Уходи, глупая, — пробормотал он. — Зафир вернется… в любой момент.

Подбежав, девушка упала перед магом на колени. Руки судорожно выдернули из креплений кожаные ремни нагрудника, отшвырнули его в сторону.

— Ты!

Она разорвала рубашку у Финеаса на груди.

— Мне!

Изо всех сил прижала ладонь к обнаженной коже.

— Обещал!

И потянула из тела смертельное колдовство.

Черный дым замер, прервал свое движение в венах мага, остановился, будто в раздумьях, и… нехотя последовал за ладонью вверх.

Финеас хрипло выдохнул. Огонь, терзавший его целую вечность, начал утихать. Лепесток за лепестком вытекал он из пор, а его место занимали прохладные живительные струи. Спустя минуту рассеялась пелена во взоре, Финеас попробовал встать.

— Лежи, — приказала эльфийка властно. — Еще не все.