Перворожденный

Если Верноэль признается Корвину, что именно он сейчас увидел, у старика есть все шансы догадаться. И тогда коронации уже не помешать.

Но изначальный расчет оказался верен: принц не хотел, чтобы Придворный маг решил, что у него истерика. Предпочел промолчать. Тем более, Верн искренне считал, что его совесть еще жива и способна испытывать муки.

— Голова болит, — огрызнулся принц. — Здесь воняет хуже чем в конюшне.

— Ложись спать пораньше, — посоветовал старик.

А еще лучше — пройдись по замку, чтобы повстречать как можно больше зачарованных слуг…

Принц, Корвин и стражник вышли, а Нэйтан все-таки потерял сознание. Ни о каком умышленном уходе в себя уже не могло идти и речи.

* * *

Палач приходил еще раз, но в итоге заявил своему господину, что пытки — это искусство, а этот пленник безнадежен. После чего Корвин смирился с провалом и отпустил палача с миром.

Кто-то что-то говорил, ходил. Шаги, голоса…

Нэйт терял сознание, приходил в себя, но всего на мгновение, достаточное, чтобы что-то услышать, но слишком короткое, чтобы успеть понять, что или кто издает эти звуки.

— Он жив! — в сознание резко ворвался знакомый молодой мужской голос.

Знать бы еще, кому он принадлежит и почему знаком.

Быстрые приближающиеся шаги.

— Живой? — голос мужчины постарше.

Снова молодой:

— Корвин, если он умрет…

— Нечего меня пугать, — теперь раздалось старческое карканье. — Ты мне не указ. То, что я впустил вас сюда — жест моей доброй воли.

— И приказ лорда Ригли, — отчеканил молодой, — будущего короля Аренора!

Что-что-что?

Ригли, Аренор, король, знакомые голоса… Нэйт, как мог, старался собрать осколки происходящего воедино, но ничего не выходило.

— Снимите его, — тем временем распорядился рядом голос того мужчины, который был старше молодого и младше каркающего старика.

— Браслеты! — снова молодой. — Первым делом браслеты, надо запустить самоисцеление.

— Самоисцеление? — присвистнул тот, что старше.

— Эй, а куда делся Корвин?!

На этом Нэйтан потерял сознание. Кто-то дотронулся до оков на его истерзанных запястьях, и сознание предпочло спрятаться в спасительную темноту.

ГЛАВА 36

Катрина смотрела на него огромными от удивления глазами.

Нэйтан выпустил ее руки, и они безвольно упали ей на колени.

Катрина все еще не могла прийти в себя. Все было так безнадежно, и вдруг!

— А как же подробности? — разочарованно протянула она.

Нэйт хмыкнул.

— Какие подробности? Я не могу показать тебе воспоминания о тех событиях, в которых не участвовал лично.

— Но можешь рассказать, — возразила Катрина, на ходу придумывая аргументы, которыми бы можно было вынудить его рассказать больше.

Однако мучилась она зря, Нэйтан криво улыбнулся и пожал плечами.

— Отчего же не рассказать? Расскажу. Сама же мне напоминала, что я обещал ничего не скрывать.

Катрина даже подпрыгнула на матрасе от радости. Довольно потерла ладони одну о другую.

— Ну давай тогда, я слушаю! — подтолкнула восторженно.

В последний раз подобное нетерпение она испытывала в восемь лет, когда разворачивала новогодний подарок от родителей. В девять Катрина уже знала, что в коробке окажется украшение или модная на тот момент игрушка, и они с подружками непременно будут ходить с одинаковыми.

Нэйт решил в этот раз быть добрым. Он поднялся с пола, прошелся по камере, разминая ноги, после чего уточнил:

— Что конкретно тебя интересует?

— Что ты наложил на слуг Верноэля? — тут же спросила Катрина, ни мгновения не раздумывая, что спросить первым.

— «Пьяный глаз».

Так она и подозревала. Вернее, догадывалась, что он использовал что-то в этом роде, но что речь идет о простеньком, даже детском заклятии, ей бы и в голову не пришло. Впрочем, для самолюбия было приятно, что интригану Корвину — тоже.

«Пьяный глаз» почти не требовал энергии, а потому был практически незаметен и не оставлял после себя следов. Теперь понятно, почему Корвин почувствовал использование магии только в конюшне — слишком много зачарованных в одном месте.

В основном этим заклятием пользовались именно дети, чтобы подшутить над кем-нибудь. Например, накладывали на одного из своих друзей, и когда тот появлялся, все разбегались в разные стороны, потому что видели перед собой не человека, а, скажем, медведя. Зачарованный мог звать, кричать, делать, что угодно, но зрители видели лишь то, что вложил в заклятие создатель.

Кроме как среди молодежи «Пьяный глаз» нигде не прижился, потому что был полностью бесполезен — иллюзия была слишком кратковременной, к тому же, только визуальной (дотронувшиеся до такого «медведя» обнаруживали не ожидаемую мохнатую шкуру зверя, а человека).

— Постой, — Катрина покачала головой. — «Пьяный глаз» работает минут пять. Ну пятнадцать, если хорошо постараться.

В ответ Нэйт поднял вверх один палец.

— Одну.

— Что? — не поняла, нахмурилась.

— Одну минуту. Я просто его переделал, — охотно пояснил Нэйтан. — Мне не нужно было, чтобы оно было долгим, мне надо было, чтобы оно срабатывало на конкретного человека. Я завязал его на принце Верноэле, так, чтобы действовало недолго, но зато только для него.

Она глубоко вздохнула.