Первостепь

Медведь спит и не чует, как младенец, свернулся, лапа под головой, будто сосёт. Разом взметнулись дубины первых охотников – и все сразу ударили. Очень сильные люди, могучие – так ударили, что не проснулся медведь, не взревел. Только тюкнула плоть – и конец.

Отложили в сторону дубины. Тащат наружу медведя за лапы, за голову, как муравьи облепили. Сильные люди, могучие. Затащили на камень бесчувственного, хотя тот размером не меньше быка. Снова взяли дубины, друг за другом стали вокруг камня змеёй, левую руку каждый возложил на плечо предстоящему, в пляс пошли, притопывают, и дубины взмахивают, разом, все как одна. Брат-человек поднёс к камню чашу, поставил. Брат-человек берёт нож, что болтался на поясе, режет горло распластанному на камне медведю. Дёрнулась голова в последний раз – и затихла. Отлетела душа,из разреза ручьём брызнула кровь, полилась алыми струями в чашу. Много крови у медведя, долго вся вытекает. Брат-человек бормочет заклинания, помогает ей течь.

Вот и вся медвежья кровь вытекла. Кончился пляс. Стащили обратно тело на снег, брат-человек теперь разрезает живот, достаёт печень, поднимает над головой, чтоб все видели, потом кладёт на камень.

Остальные волосатые люди тоже пришли: женщины, старики, дети – все тут. Разводят костёр из принесенных хворостинок, режут мясо медведя. Начинается пир. Быстро жарится мясо. Вот уже все едят. Только брат-человек не прикасается к еде. Этот колдует над чашей с кровью: сыплет туда порошок из сонной травы, длинной костью помешивает.

Готово теперь сонное снадобье. Волосатые люди подходят один за другим и, нагибаясь, пьют из чаши. Детям и женщинам брат-человек подаёт вдобавок сырую печень – пусть откусят, сколько могут. Съели всё, выпили.

Теперь люди сами заходят в пещеру, заносят туда оружие и весь нехитрый скарб. Глаза у людей быстро становятся сонными, смотрят куда-то под лоб, закатываются. Люди ложатся на шкуры вповалку, подгибают ноги под себя, как младенцы в утробе – и засыпают. До новой весны засыпают. Вместо медведя. А брат-человек и самые крепкие из мужчин ещё не легли. Они подкатывают два больших камня и напрочь затворяют вход. Даже лисица теперь не пролезет, разве что в самом верху узкий лаз ей остался, как дымовое отверстие. Но туда не долезет она, высоко. Не запрыгнет. Всё. И последние волосатые люди ложатся. Все засыпают. До новой весны.