Первостепь

Волки приходят сюда убивать. Волчата Подруги тоже научатся убивать. Она это знает. Научатся. Или умрут, если не смогут этому научиться. Если она не научит и Серый. Ведь по-другому не могут жить волки, ведь для того они здесь. Духи Подземного мира всегда им об этом напоминают. Духи Подземного мира слетаются комариными тучами, когда волкам удаётся загнать на лёд или в другую ловушку стадо копытных. Тогда кровь льётся ручьями. Волки неистовствуют. Волки тогда проверяют себя. Насколько они могут ещё убивать. Насколько они здесь нужны. Волк, у которого дрогнут челюсти, ошибся в выборе шкуры. Такому нужны копыта вместо когтей. Такого прикончат свои. Потому что волк ведь не просто охотник. Он – воин, он безупречный сторож. Как может дух поведать телу, что оно утратило силу? Чем больше тело ослабло, тем сильнее оно кичится. И духу приходится действовать обходными путями. Через волка, через гиену, через льва. Но особенно через волка. Волк самый чуткий для голоса духа. Если какому-нибудь травоеду или даже медведю больше не нравится это солнце и эта земля, такой сразу же заболевает. Такой будто в тумане ищет ловушку, его сфера становится серой. А всё серое изначально предано волку. И всё старое предано волку. Они первым делом всегда ищут это. Они никогда не позволят копытным нагуливать лишний жир, хиреть и брюзжать животом. Так есть. Когда волк чувствует голод, он поднимается и идёт на охоту. Когда волк загоняет на лёд остророгих косуль, он убивает их всех, целое стадо, скольких настигнет. Потому что хочет убивать. Потому что так есть у волков. Двуногий человек сначала обдумывает любое хотение, а потом ещё спрашивает мнения духов – волку этого не нужно, волк делает сразу то, чего хочет. Чего хочет он сам и чего велит дух. Волки ведь ходят нагими, и намерения их не прикрыты. Люди же любят напяливать на себя чужие шкуры; на их намерения также напялены шкуры их мыслей. Вместо того, чтобы сразу идти и убить, люди прежде будут плясать и кривляться, испрашивать знаков, темнить, прорываться сквозь свои шкуры. Волк обойдётся без этого. Он убьёт сразу. Однако волки испытывают уважение к человеку. Многие звери испытывают уважение к людям. Ведь двуногие очень странные. Не такие, как все остальные. Они знаются с духами, не видя их. Волки видят духов, но не знаются. Только смотрят на их указания. Помнят закон. Но и без указаний знают всегда, что им делать.

Снаружи послышался лёгкий шорох, и Подруга предостерегающе зарычала. Вернулся с охоты Серый, но ему незачем соваться в нору. Только волчица отвечает за жизни волчат и никого не подпустит к ним близко. Серый поплатится своей шкурой, если об этом забудет.

Серый принёс ей перепела. Положил перед норой, сам отошёл назад и подглядывает. Подруга вылезла наружу. Серый тотчас подбежал к ней, лизнул морду, от уха до губ, но она опять зарычала, чтобы он не расслаблялся – и он исчез. Убежал на охоту. Подруга подняла нос кверху, втянула воздух. Лёгкие капли дождя ударили по носу, размытые ночные запахи вновь вскружили голову. Но она не могла прохлаждаться. Торопливо расправилась с едой, съела всё, вместе с хрустящими косточками, осталась лишь кучка перьев, которые она, оглядываясь, отнесла в зубах подальше в сторону и тщательно закопала. А потом по своим же следам вернулась домой.

Волчата проснулись при её возвращении, пока она ворочалась, поудобнее укладываясь вокруг них. Четыре забавные мордочки, скорее ощущаемые, чем видимые во тьме, стали просить еды, и волчица с радостью подставила свой пухлый живот. Жизнь продолжалась.

Но жизнь продолжалась и где-то снаружи. Там вдруг завыли гиены. Подруга сразу же сжалась в комок упругой силы, будто пятнистые твари уже разрывали её убежище. Волчата отпрянули от сосцов, сбились в кучу вповалку, словно что-то могли понимать. Наверное, понимали волнения матери. Но Подруга думала не о них. Она готовилась к битве. Она уже слышала, что гиены нашли птичьи перья и теперь пройдут по её следам до норы.

Так и случилось. Вонючий запах саданул по ноздрям, гиенья морда заслонила тусклый свет. Подруга, оскалив клыки, рванулась вперёд, и гиена испуганно отскочила с коротким визгом. Подруга осталась. Здесь она примет смерть. Вместе с волчатами.

Но гиены внезапно ушли. Ушли, чтобы вернуться.

Однако волчица не собиралась их дожидаться. Едва стихли шаги, как она тут же аккуратно схватила за шкирку первого детёныша и осторожно выбралась из норы.

Сверху всё так же накрапывал дождик, смывая следы. Подруга знала, что сначала спрячет волчат в колючих кустах, а после отроет другую нору. Гиенам останется выискивать падаль. Волчата будут жить. Жить и убивать. Убивать сначала её белое молоко, а затем всё серое в этом мире.

****

После отвара омелы и хмеля звенит голова. Сладкий дым конопли щиплет ноздри, всё время хочется чихнуть, но Режущий Бивень не может чихать, когда говорит старейшина горных братьев, Кручёный Рог.

Кручёный Рог рассказывает древнее предание: