Первые

– Видели? Видели? – не унимался Игорь, при этом быстро вышвыривал слова, точно отрывал от предложения куски, пока и это не запретили. – Нет, вы видели?! Как будто душа взмыла в рай!

– Слушай, а он тоже из ваших, – шепнула Ева.

– Из мужчин? – якобы с неимоверным интересом уточнил Дамир.

– Из писателей. Среди писателей же водятся мужчины?

– Ты знаешь, – он пот"eр щетинистый подбородок, – вообще должны бы быть, но вот сказать, что я прям ручаюсь, не рискну.

– Значит, ты сегодня без шампанского.

– Значит, буду пить тебя.

– Обалдеть! – Гарольд Васильевич продолжал таращиться в небо.

– Реально, душа, – подтвердил очевидец второго эшелона.

– Разве души лиловые? – включилась всякая, что свою с удовольствием обменяла на место рядом с этим каждым.

– Не, белые, – заявил тот.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась ещё одна.

– В фильме видел.

– Полагаю, в документальном, – еле слышно вздохнул Дамир.

– Ну у нас других и не снимают, – в такт подтвердила Ева. – Что не кино, то правда жизни.

– Да что ты такое говоришь?! – вскинулась чья-то жена. – В каком ещё фильме тебе души показывали? Мультипликационном?

Нерешительные смешки разбрелись по двору.

– А вдруг души действительно лиловые? – предположила известная любовница. – Как штора?!

– Ну, во-первых, это цвет называется лаванда. Он два года назад был в диком тренде, – начала немолодая дива, что любила громко называть себя self-made woman. – Во-вторых, души нет. Это понятие придумали романтики, типа Первого.

– Благодарю, – Дамир торжественно склонил голову. – Только отчего же вы, Фариза, свою бездуховность моим романтизмом прикрывать изволили?

Смех вновь посетил двор, уже более уверено.

– Прекрасный ответ. Не забудьте вставить его в вашу книгу, – посоветовала self-made.

– Обязательно. В ту, что была два года назад… в диком тренде?!

Гости окончательно развеселились. Стадия от за здравие до за упокой пройдена. Впору начинать сначала.

– Народ, вы меня, конечно, извините, – проснулся Игорь, – но я на вас сэкономил. Второй серии не будет!

– Жадина, – захихикала всякая.

– Не, я не жадный, – заплетался языком хозяин, – я продуманный!

– Да не то слово, – слишком яро закивала Фариза. – Кстати, через неделю всех жду у себя. Обещаю не экономить. И учтите, будет пресса! Так что до их ухода воздержимся от… безудержного веселья. Вас, Первый, это тоже касается!

– Само собой, – Дамир смотрел на неё, чуть щурясь, – я ведь славюсь своим безудержьем.

– Я имела ввиду, что вы тоже обязаны быть. Потому что славитесь. Малоизвестных не приглашаю. Они мне неинтересны.

– А вы им?

– Малоизвестным-то?

– Много… многоизвестным.

– Прохладно, – захныкала всякая.

– Так пойдёмте, – опомнился Игорь. – Айда греться!

Гости задорно потрусили к дому. Кто-то снова хохотнул, обозрев стерпевшее надругательство окно. Жертвы часто смешны. Только это смех защитный. От истеричной радости, что под каток несчастья угодил кто-то другой. Не злорадство, именно радость – он прошёл мимо, он не заметил. София бы сказала, что счастлива.

– Соня! Сонечка!

Обращаясь к жене подобным образом, ещё и прилюдно, Гарольд Васильевич, безусловно, ходил по острию ножа. Но ему прям вот хотелось. Пусть она будет орать. Не сейчас, конечно, когда все свалят. Пусть. А он возьмёт и в ответ её поцелует. Сильно. Сильно целуют? Он поцелует! Он в себе уверен. Какая-то необыкновенная ночь. И штора улетела лавандовой душой.

– Маски сброшены, – пришло ему на ум.

Сейчас он тоже сбросит. Пиджак. Брюки. Всё сбросит. Не мгновенно. Как только все уйдут, он сразу же! Пусть все уйдут.

– Сонька! – развязность скрутила Игоря. – Сончик!

На дерзость прямиком из ванной явилась экономка. Заметив, как гости усердствуют в изничтожении всего, что льётся, задалась целью оказать помощь. Но сдержалась. Преодолевая шторм действительности, она аккуратно зашагала к хозяину. Придерживалась за всё доступное. Господи, натуральная качка. Точно она на теплоходе. Май. Прощай, училище, здравствуй, взрослая жизнь. Ухажёр, судя по горящим глазам, уже заряжен. Юля не менее настроена и трепещет от предвкушения.

– Вообще не такой он и привлекательный был, – подумала о бывшем муже. – Вот я да, красотка ещё та. Стройная, молодая, – заряд прошлого неожиданно угодил в поясницу настоящим. – И ничего я не трепетала! – хмурилась Юлиана. – Дрожала, признаю, но это всё ветер. Господи, какой тогда был ветер! – перекрестилась. – А где штора? – подивилась вслух и страдающей от эпилепсии неваляшкой двинулась на происшествие.

По пути ухватила со стола подсохший кусочек сервелата. Хотелось нечто пожиже да пободрее, так сказать, спину обезболить, но хозяин отчего-то разорался. Сейчас. Сейчас она во всём разберётся!

– Сонюша! Со… Со… Софийка! – голосил покинутый супруг.

– Вы не обращайте внимания, – доверительно посоветовала экономка парочке каждого и всякой. – На самом деле Игор"eша очень хороший, – икнула, – когда выпьет.

– А когда трезвый? – веселились гости.

– Когда трезвый он муж Сони. Ой. Софии. Ой. Максимовны.

– Муж – это замечательно, – вроде без намёков провозгласила всякая. – За это надо выпить! – протянула чью-то рюмку Юлиане.