Первые боги

Тело, принадлежащее Малу, неподвижно стояло на холме, а сам Мал всю ночь провисел сверху, внимательно наблюдая за противником. Утром к ним подошли слуги, но лишь затем, чтобы снять шерстяные плащи. Арабы и египтяне, окружившие холм, смешались между собой. В этот момент они не испытывали ненависти друг к другу. Свидетели поединка тщательно соблюдали тишину и не позволяли себе ни пить, ни есть вблизи холма. Днем, под жаркими солнечными лучами, кожа на лице аль-Захида стала трескаться, в то время как Мал ничего не чувствовал и равнодушно наблюдал страдания амира. Тот едва стоял на ногах, но его осанка оставалась такой же горделивой, как и до начала поединка.

К середине второй ночи слуги поднесли к аль-Захиду факел поближе, он вытянул руку и опалил себе ладонь, видимо, желая почерпнуть в боли новые силы. Мал также не смел думать ни о чем другом, как о том, чтобы стоять на месте, хотя у него уже не осталась никаких сомнений в том, что змей занял его тело, чтобы самому сразиться с амиром.

Он одержал верх к концу третьей ночи. На рассвете аль-Захид переступил через предел своих сил и рухнул на землю. Некоторое время арабы продолжали стоять вокруг холма, как будто ничего не произошло. Они не могли поверить своим глазам: аль-Захид неподвижно лежал на земле. Глядя на его бледное лицо, на котором резко выделялись потемневшие губы, Мал понял, что амир в этой схватке избрал путь, который счел для себя единственно возможным. Взбежавший первым на холм старик присел перед телом аль-Захида и положил голову амира к себе на колени. Над ними склонился аль-Хаким. Выпрямившись, он горестно изрек, ни на кого не глядя:

– Аль-Захид мертв.

Старик обнял бездыханное тело амира, прижал к себе и зарыдал в голос. К нему подбежали арабы – отняли труп аль-Захида, завернули его в кусок шелковой материи и унесли. Старик упал на землю, где только что лежал правитель Амир-аль-Мадины и стал истово кричать, бить себя по лицу и рвать волосы из бороды. Когда же он обессилел и замолк, аль-Хаким приказал слугам отвести обезумевшего от горя старика во дворец. Сам амир, наконец, подошел к Малу и внимательно посмотрел ему в глаза. Аль-Хакима встретил сосредоточенный взгляд, не оставляющий сомнений в том, что он принадлежит живому человеку. Жрецы Амуна во главе с Сейт-Акхом, стоя за спиной Мала, молча наблюдали за происходящим. Аль-Хаким выдавил из себя, повернувшись в их сторону:

– Сегодня же правоверные покинут город.

Жрецы даже не шелохнулись. Когда аль-Хаким удалился, Сейт-Акх приблизился к телу Мала. Глядя в его немигающие глаза, он дал знак, и от толпы отделились двое с сосудами в руках. Как только они приблизились, Сейт-Акх взял у одного из них сосуд, покрытый бледно-голубой глазурью, и принялся поливать Мала водой, что-то приговаривая, но что именно – Мал не мог расслышать. Стоило жидкости проникнуть сквозь одежду и намочить кожу, призрак Мала неудержимо потянуло в телесную оболочку. Через мгновение он ощутил боль во всем теле и услышал все тот же гул в ушах, который подступил к нему в самом начале поединка. Тяжело дыша, он мог лишь различить размытые очертания обступивших его людей. Но чем больше чудодейственной влаги впитывала его кожа, тем быстрее к нему возвращались слух и зрение. Вскоре боль прекратилась, а воздух показался необыкновенно свежим. Когда же Сейт-Акх омыл Мала водой из сосуда покрытого красной глазурью, на удивление он почувствовал прилив сил. Принц, все еще поддерживаемый с двух сторон жрецами, окончательно пришел в себя.

– Змеиный князь победил! – громогласно провозгласил Сейт-Акх. – Возблагодарим великих богов!

Египтяне тут же пали на колени и склонили головы, а жрец обратился в сторону восходящего солнца:

– Слава тебе, первозданный Хепри! Ты тот, кто возник из самого себя, извергнув семя в Иуну. Ты вознесся ввысь и озарил светом все вокруг. Слава тебе Ра – владыка богов! Ты тот, кто воссуществовал подобно Хепри. Много живых существ сошло с твоих уст. Слава тебе мудрый Атум! Ты тот, кто воссиял на предвечном холме Бен-Бен и создал первую божественную пару.

– Слава! – раздались возгласы вокруг Мала.

– Слава тебе, сияющий Хепри в твоем имени Атум! – поклонился жрец. – Ты восходишь на горизонте, и земля преисполняется красот! О, Хепри, о, жизнедатель!

– Слава! – снова отозвалась толпа.

– Слава сияющему Ра в твоем имени, Хепри! – жрец поклонился второй раз. – Ты сверкаешь высоко над землей, и день следует по стопам твоим! О, Ра, о, создатель!

– Слава! – воскликнули люди, собравшиеся у подножия холма.

– Слава сияющему Атуму в твоем имени Ра, – жрец поклонился третий раз. – Ты исчезаешь за горизонтом, и земля безмолвствует в разлуке с тобой! О, Атум, о прародитель!

– Слава! – с каждым разом голоса, воздающие хвалу солнечным богам, звучали все громче и громче.

Со стороны восходящего солнца к вершине холма неожиданно для Мал подлетела белая цапля и опустилась на красную пирамиду. Сейт-Акх немедленно склонился перед ней и восславил ее тем же тоном, каким он до сих пор восхвалял Хепри, Атума и Ра.