Первые грезы

Но «Клепка», все же смущенная странностью явления, вся в красных пятнах, точно муаровая, спускается вниз в физический кабинет.

- Скажите, пожалуйста, каким образом вы прошли? - допытывается она после урока.

- Как всегда, Клеопатра Михайловна.

- Как же я могла вас не заметить?

- Разве вы нас не видели? Вот странно! - удивляются все. - Еще мы на сей раз, против обыкновения, так шумели, я все шикала, - поясняет Ира.

Но душа Клеопатры Михайловны продолжает пребывать в полном смятении: прощальный бенефис произвел свое действие.

Вот настал и последний учебный день. Последний!.. Мне грустно произносить это слово… Было так хорошо!.. Может быть, и дальше жизнь потечет светло и ясно, но эта, здешняя, больше не возвратится; умерла, безвозвратно исчезла и Муся-гимназистка. Ведь мы уже почти не ученицы, нас распустили на пасхальные каникулы, a на Фоминой в понедельник первый письменный экзамен…

Торопятся сниматься, чтобы вовремя поспели фотографические карточки, обдумывают подарок Клеопатре Михайловне. Бедная! Она его вполне заслужила: сколько дергали, изводили мы ее, a ведь, в сущности, никогда ничего плохого не сделала нам эта добрая душа.

Страстная неделя, светлая, ясная, невзирая на раннее время, сравнительно теплая, прошла в говенье, в предпраздничных приготовлениях, в том радостном, мирном, умиленном, совсем особенном настроении, которое охватывает душу в эти дни. Будто все лучше становятся, и сам всех больше любишь; кажется, что в каждой душе притаилось, присмирело что-то, словно прислушивается и вот-вот радостно вырвется и вспорхнет при первом звуке пасхального благовеста. Как люблю я этот в душу проникающий звон колоколов! Скорбные, смиренные, полные глубокой тоски плачут они в печальные, великие дни Страстной недели, a потом торжествующие, восторженные, словно перебивая друг друга, спешат оповестить миру великую, светлую радость.

С особенным удовольствием и в необычайно хорошем настроении шла я в этом году к заутрене - прошлый раз я, к сожалению, прохворала ее. Этот залитой огнями величественный храм, эти светлые платья, светлые лица, - радостью и праздником, светлым праздником веет от всего этого. И голос батюшки звучит особенно, и серебристые ризы его блестящими искорками весело сверкают от падающих на них огненных язычков; нет ни одного темного уголка, - все горит и светится. В руках каждого зажигается свеча, и в душе тоже затепливается праздничный огонек; все светлее разгорается он под пение крестного хода и ярко вспыхивает при чудных звуках «Христос Воскресе!» Что-то сжимает горло, по спине проходит легкий холодок, блаженные слезы навертываются на глаза.

В эту великую, торжественную минуту я вдруг чувствую, точно еще что-то извне, помимо воли, завладевает мной. Бессознательно, но быстро поворачиваюсь я. В нескольких шагах от меня стоит Дмитрий Николаевич. Взоры наши встречаются; он безмолвным наклонением головы здоровается со мной. Боже, что за лицо!.. Пламя горящей свечи, зажженной в его руке, снизу бросает свет на него, золотит бородку, розоватой зорькой ложится на продолговатые щеки, отражается в зрачках глаз и кажется, что сами эти большие, влажные глаза освещены изнутри горячим блеском, будто мягкое сияние разливается от этого чудного, одухотворенного лица.

«Христос Воскресе!» - растроганно и ласково несется приветствие батюшки, и радостное «воистину!» звучит в ответ. Душу приподнимает, захлестывает светлым потоком, в ушах звучит дивное пение хора, мелодичные переливы колоколов, в глазах неотступно стоит фантастично освещенное милое лицо, это ясное, лучистое, совсем особенное, никогда еще невиданное лицо…

Я уж давно улеглась; в комнате совсем темно, но уснуть я не могу. Впечатление пережитого так ярко, так сильно. Опять раздается пение хора, опять блестящей праздничной вереницей направляется к выходу крестный ход. Сколько людей! Все приливают новые и новые толпы их, блаженной улыбкой сияют их лица, ласково приветствуют они друг друга, маняще и призывно улыбаются и кивают они мне, точно приглашая меня следовать за ними. На этот раз и я иду, присоединяюсь к праздничной толпе, выхожу с ней из дверей храма. Теплый воздух касается моих щек. Со всех сторон несется тонкое благоухание; запах ладана смешивается с нежным ароматом цветов. Боже! Сколько их в том громаднейшем саду, по которому идем мы. Теплая весенняя ночь. Деревья в полном цвету; бледно розовые гигантские гвоздики и громадные белые колокольчики нежно выделяются на темной изумрудной листве.