Первые грозы

— Казбек! Казбек! — рыдающим голосом кричал он в дым, но в ответ ему слышалось лишь жалобное конское ржание. Оборачиваясь то к одному, то к другому артисту, Чайко умоляюще протягивал ладони:

— Ребята, выручайте! Надо открыть конюшню, Казбек живьём сгорит...

Сердце Мити сжалось: из глубины конюшни, из дыма доносилось непрерывное зовущее ржание коня. Её коня! Того, на котором он мечтал проскакать по улице!

Прикрыв локтями голову, Митя, не задумываясь, бросился в дым, в озарённую сполохами огня распахнутую пасть цирковых ворот, где бился в загородке, стуча копытами, красавец Казбек.

Митя не замечал ни огня, ни дыма, одна цель стояла перед ним — скорей отворить дверь загородки и выпустить коня. Где-то в рыжей мгле полыхало гудящее пламя, и особенно пугающим было необычное для цирка отсутствие людей. Почти на ощупь, пригнувшись к самой земле, задыхаясь от едкого дыма, то и дело вытирая ладонью слезящиеся глаза, Митя на четвереньках подполз к дверям загородки и на ощупь вынул из петли засунутую железку. С ужасом косясь на Митю, конь, оседая задом, прижимался дрожащим телом к деревянной переборке. Ворота служебного входа, куда только что вбежал Митя, уже затянуло плотным пологом дыма. Ухватившись за гриву коня, он вскарабкался ему на спину; почувствовав всадника, Казбек одним прыжком вырвался из денника и вместе с густым клубом дыма вымахнул на площадь, где ожидали его с надеждой и нетерпением Ванда и старый Чайко. Узнав хозяйку, Казбек радостно заржал и с ходу остановил свой бег; перелетев через голову коня, Митя крепко ударился о землю: на какие-то секунды он лишился чувств. Ему почему-то долго не хотелось открывать глаза, его охватило странное предчувствие близкого счастья. И первое, что увидел он, придя в сознание, было испуганное личико Ванды.

— Вы не ушиблись?

Боже, её голос лечил лучше всякого лекарства! Впервые в жизни ему говорят «вы». Подумайте — вы не ушиблись. Дорогая моя... А как озабочены её глаза и дрожит голосок!

С необъяснимой и застенчивой грубоватостью Митя пробурчал, что он ничуть не ушибся и ему ничуть даже и не больно (хотя от удара о землю у него дико ломило спину). Важно, что конь был спасен. Её конь...

Глава третья

В сумерках с Черноморского побережья прибыл вызванный по прямому проводу бронепоезд с отрядом матросов. Не доехав до станции, он остановился под прикрытием монастыря и застыл, похожий на черепаху.

Переулки заметно наливались густой прибойной синью. Огней не зажигали. В городе стояла чуткая настороженная тишина. В типографии раздавали рабочим винтовки. Получил винтовку и Аншован. Митя чуть не плакал от горя: он остался без оружия. Наборщик Дядько так и сказал:

— Ты, брат, ещё сосунок. Успеешь холку набить. Топай-ка домой да перетаскивай в погреб постель, пока не поздно. В погребе-то оно спокойней будет...

Дядько расположился на подоконнике и, высунув кончик языка, старательно прикреплял к винтовке ремень от штанов. Пристроив его покрепче, он со счастливой улыбкой погладил ладонью гладкий приклад и ловко повесил винтовку на плечо.

— Вот и готово! — весело сказал он самому себе, но, заметив горящий взгляд Мити, сердито подтянул спадающие штаны.

— Ты чего тут, а? Или по шее захотел?.. Ишь ты, гусь какой выискался — воевать ему!

— Товарищ Дядько...

— Ну что ты заладил: товарищ да товарищ! Оружия я тебе не дам, а на заставу, так и быть, с собой возьму, будешь телефонную линию тянуть. Ты хотя небось плохо по деревьям лазишь? — поддел он с простоватой хитростью.

Митя покраснел и обидчиво засунул руки в карманы.

— Товарищ Дядько, я работал линейным монтером. Я даже на руках могу ходить.

— Ишь ты!.. А то знаешь, как линию тянуть? Где за дерево, где за дом, а где и за водосточную трубу приходится цеплять...

— Хоть на церковь смогу забраться, мне наплевать!

— Гляди, проплюёшься. Иди домой, поспи, а в два часа ночи приходи сюда. Понял?

— Понял, товарищ Дядько.

— Постой, чуть не забыл... На улицах патрули, задержать могут. Запомни: пропуск — «Курок», отзыв — «Курск»... Но, гляди, никому ни слова, понял? Ты теперь человек военный. Покедова!

Счастливой походкой Митя смело зашагал по мостовой. Он чувствовал себя хозяином города.

«Пароль — «Курок», отзыв — «Курск»...»

* * *