Первые и Вторые. Второй сезон. Корнеслов

Перевел взгляд на свою армию, переданную ему отцом полгода назад. Армия стояла тремя лагерями – двумя на севере и третьим на юге – и включала в себя четыре тысячи легионов и большое количество союзников-сирийцев. Это было более шестидесяти тысяч человек против городского гарнизона в двадцать четыре тысячи в начале осады.

Еще только когда отец Тита, Веспасиан, подошел к Иерусалиму, всем иудейским первосвященникам, а тогда у власти были фарисеи, стало совершенно ясно – Иерусалим падет. Но вместе с его падением рушилась и традиция ожидания Машиаха как всемирного земного царя.

Вдохновителем и одним из лидеров фарисейства был ученый раввин Иоханан бен Заккай. Он предвидел грозившую иудеям катастрофу и был одержим стремлением основать новую иудейскую духовную академию.

Чтобы обмануть зилотов и выйти из города, Иоханан бен Заккай прибег к хитрости.

К вечеру у южных ворот Иерусалима собралась большая толпа.

Иудеи держали на плечах гроб, наспех сколоченный из обломков нетесаных досок.

Разносились стенания:

– Великий рабби Иоханан бен Заккай стал жертвой заразной болезни…

Стража ворот, выполняя зилотский приказ, преградила путь.

Ученики раввина силой пытались прорваться:

– Мы хотим похоронить его на кладбище за стенами города!

Но стража не поддавалась.

Началась потасовка, и стражники призвали лидера зилотов – Иоанна Гискальского.

Тот поразился преданности учеников Заккайи, от бессилия едва державшихся на ногах, и, учитывая известность фарисея, разрешил:

– Пусть идут только самые близкие. А когда захоронят, пусть вернутся – под страхом казни родственников.

Ученики раввина согласились:

– Да будет так!

Один из стражников захотел было открыть гроб, чтобы убедиться в подлинности смерти фарисея, но оттуда исходил такой смрадный запах, что он отказался от этой мысли.

* * *

Стража наблюдала за процессией, которая вышла за стены Иерусалима и направилась в сторону Елеонской горы, где располагалось древнее кладбище.

Еще одна хитрость Иоханана бен Заккайи заключалась в том, что невдалеке, за кладбищем, был разбит лагерь Тита. Раввин рассчитывал сразу же попасть под покровительство полководца.

Из-за кустов начинающего зацветать красноватыми бутонами тамариска вышло пятеро римских легионеров.

Один из них, с глубоким шрамом через все лицо, без шлема, в тунике поверх доспехов, оберегавшей их от лучей солнца, криво улыбнулся. Он жестом приказал опустить гроб. Иудеи повиновались.

«Лицо со шрамом» подошло к гробу и сильно, с ударом, толкнуло его. Гроб перевернулся на бок, крышка, прибитая кривыми проржавевшими гвоздями, отвалилась в сторону.

Когда Иоханан бен Заккай выпал из гроба, раздался раскатистый смех нападавших.

Его ученики сгруппировались возле раввина, но боялись близко подойти к вооруженным.

Их глаза в ужасе расширились, когда «лицо со шрамом» поднесло к шее раввина обоюдоострый короткий меч.

* * *

За спинами послышалось громкое:

– Римлянин! Убери свой гладиус!

Все оглянулись на властный голос.

На небольшой возвышенности стоял невзрачный человек с иудейскими чертами лица, но в высших римских доспехах.

Римляне узнали в нем Иосифа Флавия, приближенного Тита.

Флавий жестом приказал им убраться, и воины беспрекословно ретировались.

* * *

Ученики бросились к Иоханану бен Заккайе и подняли его на ноги:

– Великий рабби!

Флавий с трудом узнал в растрепанном оборванном человеке, среди разлагающихся трупов крыс с невыносимой вонью, раввина, с которым встретился еще в начале войны.

Тогда Иоханан бен Заккай предрек Веспасиану быть императором.

* * *

Флавий и Заккай смотрели друг другу в глаза.

* * *

В голове Иосифа Флавия промелькнули воспоминания о том самом дне:

«Представ перед Веспасианом, Иоханан бен Заккай сказал:

– Мир тебе, о – царь! Мир тебе, о – царь!

Веспасиан сурово ответил ему:

– Ты дважды заслужил смерть: одну – я не царь, а ты назвал меня царем. А вторую – если я царь, почему не предстал предо мной раньше?

Тогда Иоханан бен Заккай сказал ему:

– Что до слов твоих, что ты не царь – истинно, что ты царь, ибо не будь ты царем, Иерусалим не был бы предан в руки твои, ибо сказано: «Ливан падет от сильного». Нет «сильного», кроме царя, как сказано: «И будет царь его из его народа, и сильный его выйдет из среды его».