Первые искры (СИ)

Я пару раз моргнул, пытаясь понять, что мне даёт эта информация. Натсэ, видя моё замешательство, пояснила:

— Во всех кланах право основать род давали самым сильным магам. В том числе — в клане Огня. Во время войны дворян перебили всех, по спискам. Допускали, что кто-то мог уцелеть, но это — мелкая шушера, о них всерьёз никто не беспокоился.

Она опять помолчала, но, видя, что я по-прежнему недоумеваю, внесла окончательную ясность:

— Мелаирим скорее всего не такой уж сильный маг, каким хочет казаться. И не любой ритуал ему будет по плечу. Просто имейте это в виду, на всякий случай.

Я вздрогнул на слове «ритуал». Неужели она всё слышала?..

— Как ты об этом догадалась? — пробормотал я.

— В дворянских семьях рабы живут в отдельных помещениях, никто в здравом уме не положит раба наравне с собой. За исключением. Ну…

Она так покраснела, что слова были излишни. Сама это поняла и, чуть громче и злее, закончила:

— Ни Мелаирим, ни Талли об этом даже не знают. Они знают только то, что в студенческих общежитиях рабы живут вместе с хозяевами, и думают, что так заведено везде. Их скорее всего даже не принимают в приличных домах.

— Но рыцари называли Мелаирима «почтенным»! — возразил я.

Натсэ пожала плечами:

— Это уважительное обращение к учителю, члену Ордена Менторов, не больше того. Да и те фокусы с землей, что он показывал, доступны уже первому рангу, обыкновенная трансформация.

Мы помолчали. Я на всякий случай засунул новую информацию в магическую память — перечитаю перед сном.

— Значит, мне осталось жить два месяца? — спросила Натсэ.

Я вздрогнул и промолчал.

— Понимаю. Такова ваша воля, хозяин…

В комнату ворвалась встрёпанная и злющая Талли.

— Во-первых, не смей, животное, брать мои вещи! — взвизгнула она и… одним движением сорвала с Натсэ полотенце.

Натсэ застыла, будто тело отказалось ей служить. В первый миг она даже не попыталась прикрыться. А я застыл, глядя на неприкрытое тело. Из головы исчезли все мысли, до единой.

Но первым в себя пришел, как ни странно, всё-таки я.

— Талли! — заорал я, вскочив с кровати.

В следующий миг Натсэ сжалась, прикрываясь обеими руками. Я сорвал свой плащ со спинки стула и накинул ей на плечи, потом повернулся к Талли. Та стояла с отвисшей челюстью.

— Плащ? — чуть ли не всхлипнула она. — Плащ мага? Который мы тебе… А ты — на неё?.. Вот, значит, как, да?

Её так сильно коробило, что я растерял весь свой гневный запал. Талли даже побледнела и, пятясь, вышла из комнаты, но уже в коридоре обернулась и бросила мне под ноги какой-то круглый предмет.

— Дядя просил передать, — холодно сказала она. — Коснешься этой штукой стены, подумаешь: «закрыть». Как открыть, думаю, сам сообразишь.

Она ушла. Я наклонился — больше для того, чтобы не смотреть на Натсэ, чем потому что так обрадовался обретенному, наконец, «ключу от комнаты».

Это была лепешка из обожженной глины с нанесенной на ней руной Земли. Такой же, как на руке у Талли.

Глава 16

Глупо, конечно, но, укладываясь спать, я чувствовал себя богатым. Еще вчера у меня не было ничего. Я был пленником этой пещеры и считал мир наверху враждебным и страшным. А сегодня я вышел наружу, и мир улыбнулся мне.

На столе я нацарапал руну «факел», и теперь там плясал огонек. В его свете я рассматривал свои сокровища. Первым делом — визитная карточка Авеллы. На одной её стороне был только витиеватый автограф Авеллы Кенса. На другой она почерком попроще написала, видимо, адрес: «Небесный Дом, дипломатичск». Надо будет спросить, что это значит. Но у кого?.. Так, стоп. Хватит тупить. Для начала спрошу у себя.

Дипломатический район города. Местонахождение — Восточный лес. Состоит из нескольких особняков, выстроенных для дипломатических делегаций. Кроме того, особняки могут использоваться для собственных нужд влиятельными родами. «Небесный Дом» — один из особняков.

Вот оно как. Значит, моя Авелла живет, по сути, на правительственной даче. «Моя», ха! Мечтать не вредно. Вредно путать воспитание и приличия с искренним интересом. Я ведь уже обжигался на этом…

Вспомнив свой «великий роман» в девятом классе, я болезненно поморщился и спрятал визитку под подушку. Теперь пришел черед медальона, который я даже на ночь не стал снимать. Он, своим присутствием, своей тяжестью напоминал мне о сестренке. Я открыл его, отщелкнув крохотный замочек, и вгляделся в портрет. Коснулся его пальцем. Держись, маленькая, я о тебе не забуду. Еще целых два месяца пытки, это сущий кошмар, но… Если верить Мелаириму, то души не испытывают страданий. Страдает тело, а не душа, а твоего тела, сестрёнка, уж нет. Зато я раздобыл тебе другое. Быть может, оно тебе понравится, хотя бы со временем.