Первые ласточки

С коми Галом в жизни
Всякое бывало…
Борода, как пена,
Пышная у Гала.
Встретил в Заполярье
Шестьдесят пять весен,
Видел, что на юге,
Знает, что ни спросят.
Он валил когда-то
За рога оленя,
И еще есть сила —
Не дрожат колени!
Так за что же словом
Нищенским, позорным
Обижают деда,
Говорят: «Прокормим!»
Говорят: «Весь век свой
Был ты на работе.
Это стаж не малый, —
Отдыхай в почете!»
Дед полез за трубкой
И ответил: «Что же,
От души спасибо
Мудрой молодежи!»
И ушел с поклоном,
Бороду ероша.
— Ну и председатель,
Очень нехороший!..
Дед сопит над трубкой,
Зол и озабочен…
Дед не спит две ночи —
Две полярных ночи!
Две полярных ночи!
Два бесплодных года
Что-то руки сушит,
Сердце точит что-то.
Дед ни с кем ни слова,
Стала жизнь немою.
Говорит он только
С городом Москвою.
С завтрака пустеют
Чумы до обеда,
И тогда ведется
Странная беседа.
Старый громко спросит,
Глаз прищурит узкий,
И ему немедля
Шлют ответ по-русски.
Видит, что на сердце,
Знает, что на думе,
Собеседник деда —
Репродуктор в чуме.
А в стране, на юге,
Потемнели дали:
В годы те на юге
Недруги напали!
Ах, тоска медвежья!
Дед ворчит и тужит.
— К войску им не годен,
В дело им не нужен!
Ходит привиденьем,
Взмахивает палкой.
Борода обвисла, —
Треплется мочалкой.
— Ну и председатель!
А земляк ведь — коми.
Вот возьму и лягу,
Притворясь, что помер.
Он тогда поплачет:
— Умер Гал, досадно!
Скажет: «Встань, работай,
Пошутил и ладно».
Только я отвечу:
— Ты опять с уловкой?
Не заманишь больше,
Хоть тащи веревкой!
Хоть впрягай упряжки
Со всего колхоза.
Хоть гони за Галом
Трактор на колесах!
Вот и все. А в тундре, —
Верьте иль не верьте, —
Что решат однажды,
С тем живут до смерти.
Дед решил. И значит,
Ни совет соседа,
Ни пурга, ни голод
Не сломили б деда.
Ни пурга, ни голод,
Ни земли крушенье!..
Но однажды сам он
Отменил решенье.
Вышло так: поднялся
Диск на горизонте.
Гал спросил сурово:
— Как дела на фронте?
И Москва немедля,
Как всегда бывало,
Доложила Галу,
Словно генералу:
— За вчерашний день, мол,
Наши самолеты…
А потом про танки,
А потом про дзоты,
Про живую силу,
Про потери вражьи,
И внезапно…
Дед мой
Задохнулся даже…
И внезапно слышит
Дед, ушам не веря:
Враг в Москву стремится,
Хоть несет потери.
— Как в Москву? —
У Гала
Сердце раскололось.
— Как в Москву? —
И Галу
Отвечает голос:
— Так. Но правда с нами, —
Значит, с нами сила!
Помогают фронту
Труженики тыла.
…Видит председатель:
В снегу по колени,
Растеряв степенность,
Дед бежит к правленью.
Дед влетает бурей:
— Здравствуй, председатель!
Правду ли я слышал,
Враг — тебе приятель?
Правда ль, ты желаешь,
Чтоб стемнело в доме?
Чтоб купцы, как прежде,
Обирали коми?
Председатель сдержан,
Он пожал плечами:
— Дона Галэ дедэ![21]
Что такое с вами?!
Не берусь поведать,
Что тут дальше было!
Дед — сперва про доблесть
Тружеников тыла.
А потом — про танки,
А потом — про дзоты…
— Ты держать не смеешь
Гала без работы!
— Дона Галэ дедэ,
Сесть прошу поближе!
От души спасибо
Вам за то, что слышу…
…Видело то утро
Крупным красным глазом:
Шесть лихих упряжек
Выезжали разом.
Весь колхоз к озерам
Провожал их миром.
На передней дед мой
Ехал бригадиром.
Он расстался с палкой,
Он махал хореем.
Он был снова молод,
Он кричал «Скорее!»
Я слыхал, как молвил
Председатель нежно:
— Прожил ты немало,
Здравствуй бесконечно!
Гал, слезу глотая,
Прошептал: — Спасибо!
…К озеру упряжки
Ехали за рыбой…
Вот и все, читатель,
Лишь добавлю к слову:
Приезжай дивиться
Нашему улову.
И хотя давненько
Битвы миновали,
Избегай про отдых
Говорить при Гале.
Гал заводит тоню,
Как всегда, степенно…
Борода у Гала
Пышная, как пена.

1950