Первые люди на Луне

Кавор сделал три шага и отправился на манивший прохладою снежный скат. Я оставался с минуту неподвижным, пораженный уморительным видом его парящей в воздухе фигуры в грязной, измятой спортсменской фуражке, с взъерошенными волосами и маленьким круглым туловищем, с длиннейшими руками и подкорченными под себя тоненькими, козлиными ножками, — фигурки, составлявшей такой резкий контраст с волшебными декорациями обширной лунной панорамы. Я громко расхохотался и последовал сам за своим забавным товарищем. Скок! — и я очутился рядом с ним.

Мы сделали несколько исполинских шагов, на подобие Гаргантюа, скакнули еще раза три-четыре и уселись, наконец, в поросшей мхом лощине. Наши легкие работали с большим трудом. Мы сидели спокойно, тяжело переводя дух и вопросительно поглядывая друг на друга. Кавор бормотал что-то об «удивительных ощущениях». Затем мне пришла в голову одна мысль. В тот момент мысль эта не была особенно ужасной — она была лишь естественным вопросом, который возникал сам собою из данного положения.

— Кстати, — сказал я, — а где же наш шар?

Кавор посмотрел на меня.

— Как?

Я вдруг понял все значение того, о чем зашла речь, и ужаснулся.

— Кавор, — вскричал я, кладя руку ему на плечо, — где же наш шар?

Глава X Заблудившиеся люди на Луне

На лице Кавора отразился до некоторой степени мой испуг. Он встал и начал внимательно осматривать окружавший нас, быстро разраставшийся кустарник. В смущение он приложил руку к устам и заговорил без своей обычной уверенности:

— Мне кажется, — сказал он, запинаясь, — мы оставили его… где-то… вон там… — Его дрожащий указательный палец поворачивался по дуге круга. — Не знаю наверно, — продолжал он с возрастающим смущением во взорах, — во всяком случае, это не может быть далеко отсюда.

Мы оба встали, перекидываясь незначащими фразами; глаза наши напряженно искали в переплетавшейся и сгущавшейся чаще.

Повсюду кругом нас, на освещенных солнцем скатах виднелись лишь колючие кусты, пухлые кактусы, ползущие лишаи, да кое-где, в местах, оставшихся в тени, лежали еще снежные сугробы. На север, на юг, на восток и на запад, во все стороны расстилалась однообразная пелена необычных для нас растительных форм. И где-то, уже погребенный среди этого хаоса неистовой лунной растительности, лежал наш шар, наш дом, наша единственная провизия, единая наша надежда выбраться из этой фантастической пустыни, покрытой эфемерными растениями.

— Я думаю, — промолвил вдруг Кавор, указывал пальцем в северном направлении, — что он, вероятно, остался вон там.

— Нет, — возразил я, — мы двигались но кривой линии. Смотрите, вот отпечатки моих каблуков. Ясно, что шар должен быть восточнее, много восточнее. Нет, он должен быть вон там.

— Мне кажется, — заметил Кавор, — что солнце все время было у меня вправо.

— А мне сдается, — возразил я, — что при каждом прыжке моя тень бежала прямо передо мной.

Мы посмотрели вопросительно друг на друга. Дно кратера приняло в нашем воображении громадные размеры, чащи кустарника казались нам непроходимо густыми.

— Боже мой, как безрассудно мы поступили.

— Очевидно, нам надо найти наш шар, — сказал Кавор, — и найти как можно скорей. Солнце печет все сильнее. Мы уже изнемогали бы от жары, если бы не было так сухо тут в воздухе. К тому же… я проголодался.

Я посмотрел на него с изумлением. Доселе я и не подозревал еще этой стороны дела, но теперь моментально почувствовал также волчий аппетит.

— Да, — воскликнул я, — и я тоже голоден.

Кавор встал с решимостью во взоре.

— Разумеется, нам надо отыскать наш шар!

Спокойно, насколько это было возможно при нашем тревожном состоянии духа, мы обозревали бесконечные каменистые гряды, чащи кустарника, составлявшие дно кратера, взвешивая молча, каждый про себя, шансы найти наш шар, прежде чем зной и голод окончательно нас обессилят.

— Это не может быть далее каких-нибудь пятидесяти ярдов отсюда, — промолвил Кавор, с нерешительными жестами. — Единственное средство — кружиться по близости, пока не нападем на шар.

— Да, это все, что можно сделать в нашем положении, — согласился я, не выказывая, однако, особого рвения начать наши поиски. — Хоть бы этот проклятый колючий кустарник не разрастался так быстро.

— Вполне присоединяюсь к вашему желанию, — сказал Кавор. — Но ведь шар наш покоился на снежном сугробе.

Я внимательно осматривал окружающую местность, в тщетной надежде узнать какой-нибудь бугорок или куст вблизи нашего шара. Но повсюду взор встречал одно и то же: стремящиеся кверху кусты, раздувающиеся грибы, тающие и постоянно меняющие форму снежные сугробы. Солнце палило нестерпимо; слабость, при истощении сил от голода, еще более увеличивала затруднительность нашего критического положения. И в тот момент, когда мы стояли так, смущенные и затерянные, среди неведомой природы, мы услыхали впервые на луне звук несколько иной, нежели шелест растений, дуновение ветра или наши собственные звуки.

«Бум!.. Бум!.. Бум!»