Первые люди на Луне

Он вырывался из-под наших ног, прямо из-под почвы. Нам сдавалось, что мы ощущаем его столько же ногами, сколько ушами. Никакой умопостигаемый звук не мог бы удивить нас более, или преобразить полнее свойство окружающих нас предметов. Ибо этот звук, густой, медленный и мерный, не мог быть ничем иным, казалось нам, как только ударами какого-то гигантского погребенного колокола:

«Бум!.. Бум!.. Бум!»

Звук, напоминавший колокольный звон тихого монастыря или ночной гул многолюдного города, таинственно разносился по этой фантастической пустыне. На взгляд ничего не изменилось в окружающей местности: однообразные кусты и кактусы, колыхавшиеся от ветра, тянулись без перерыва до самых отдаленных утесов; на исполинском темном куполе неба висело палящее солнце. Но среди этой обстановки раздавался, как будто предостережение или угроза, новый загадочный звук:

«Бум!.. Бум!.. Бум!»

Мы спрашивали друг друга слабым, упавшим голосом:

— Это колокол?

— Похоже на колокол.

— Что же это такое?

— Что бы это могло быть?

— Считайте! — сказал Кавор, но предположение его запоздало, так как при этом слове удары колокола прекратились.

Столь неожиданно наступившее безмолвие было для нас как бы новым ударом. На минуту можно было усомниться, действительно ли мы слышали так поразившие нас таинственные звуки.

Я почувствовал прикосновение руки Кавора к моему плечу. Он говорил вполголоса, словно боясь разбудить какое-то спящее существо.

— Отправимся скорее на поиски нашего шара. Нам надо вернуться к шару. Эти загадочные звуки непостижимы для нас.

— В какую же сторону нам отправиться?

Он колебался. Убеждение в присутствии вокруг и вблизи нас каких-то невидимых существ овладело нашим умом. Что это за существа? Где они пребывают? Эта окружающая нас пустыня, то мерзлая, то опаленная, не представляет ли она только внешнюю кору и личину какого-нибудь подлунного мира? А если так, какого рода этот мир? Каких обитателей может он изрыгнуть на нас?

И вдруг, пронизывая удручающую тишину, раздались, как неожиданный громовой удар, звон и треск, как будто разом распахнулись громадные металлические ворота.

Это остановило наши шаги. Мы стояли с беспомощно разинутыми ртами. Затем Кавор тихонько подкрался ко мне.

— Не понимаю! — прошептал он мне над самым ухом. Он неопределенно махал рукой по направлению к небу, — смутное выражение еще более смутных мыслей. — Убежище. На случай чего-нибудь…

Я осмотрелся кругом и кивнул головой, в знак согласия.

Мы пустились на поиски шара, двигаясь втихомолку, с преувеличенной осторожностью, производя как можно меньше шума. Мы направились к ближайшей чаще кустарника. Но раздавшийся снова откуда-то звон, похожий на то, как будто молоты ударяли по котлу, заставил нас ускорить шаги.

— Надо пробираться ползком! — прошептал Кавор.

Нижние листья колючих растений, уже осеняемые свежею верхней листвой, начинали вянуть и свертываться, так что мы могли пробираться между утолщающимися стеблями без особенного вреда для наших особ. На уколы в лицо или руку мы уже не обращали внимания. В середине чащи я остановился и тревожно уставился в лицо Кавора.

— Подлунные, — прошептал он.

— Они могут вылезть наружу.

— Нам надо найти наш шар!

— Да, — отозвался я, — но как его найти?

— Надо ползать, пока на него не наткнемся.

— А коли не наткнемся?

— Прячьтесь! Высматривайте, что это за существа!

— Мы будем держаться вместе, — сказал я.

Он подумал.

— Какой путь нам избрать?

— Надо идти наудачу.

Осмотрев внимательно местность, мы поползли через нижние заросли, делая, по возможности, круг, останавливаясь над каждым грибом, при каждом звуке, имея в мыслях только наш шар, из которого мы так легкомысленно выскочили. По временам из почвы под нами исходили сотрясенье, толчки, странные, необъяснимые механические созвучия; а иногда слышался какой-то слабый треск и гул, доносившиеся к нам через воздух. Но под влиянием обуявшего нас страха мы не дерзали взобраться на какое-нибудь возвышение, откуда бы можно было обозреть кратер. Долгое время мы не замечали никаких признаков присутствия или близости существ, отзвуки которых были так многочисленны и упорны. Когда бы не мучительное чувство голода и жажды, испытываемое нами, то наше ползание походило бы на яркое сновидение. Так это было нереально. Единственным элементом, имеющим намек на реальность, были эти таинственные звуки.