Первые Романовы

Гетман оставил после себя одного только сына Георгия, едва достигшего шестнадцати лет, калеку телом и душою. По словам летописца, он был «евнухом по природе». Отец, кажется, передал тяжелую наследственность этому печальному наследнику. Выховский не замедлил объявить себя адъютантом этого нового управителя, чем-то вроде опекуна, но тотчас же обокрал своего опекаемого, отослав его в школу и захватив богатства, спрятанные покойным в Гадяче. Когда представитель Алексея, Богдан Хитрово, переехал в Украйну следующею зимою, он должен был склониться перед совершившимся фактом. Ему достаточно было своей миссии, состоявшей в распределении московских гарнизонов по главным городам и лишении казаков управления приходами страны. Он не мог даже воспрепятствовать узурпатору в его стремлении следовать ошибкам своего предшественника, добывая себе подкрепление со стороны татар для подавления нового мятежа под командою полтавского полковника Пушкаря.

Между тем вступление Выховского в исполнение обязанности гетмана имело очень угрожающее значение для Москвы. Вместе с ним, еще при жизни Богдана Хмельницкого, самые влиятельные из казацких начальников воспитанные по большей части в Польше и разделявшие там политические взгляды шляхты, дали соблазнить себя проектом компромисса, которому доставляла ряд увлекательных примеров истории республики. Разве «Русское великокняжество» не могло последовать судьбе литовского, соединившись с Польшею такою же федеративною связью и получив то же равенство привилегий и прав? Как ни был еще короток опыт московского режима и тяжелых повинностей, он усиливал тем не менее заманчивые стороны этого идеала. Царские чиновники и генералы, менее снисходительные и более грубые, заставляли сожалеть о прежних польских начальниках. Верховный клир, по известным уже нам причинам, буржуазия городов, в силу своей привязанности к своим муниципальным свободам, склонялись к тому же. Одни крестьяне, надеясь получить от царя хоть какую-либо помощь против польских или казацких господ, оставались еще в большинстве своем преданными новому порядку вещей.

Выховский 1 января 1658 года, в своих Чигиринских письмах к польскому королю и примасу, довольно недвусмысленно намекал на это: «легче бывает, говорил он между прочим, придти к соглашению свободным людям». Слишком смелая предприимчивость Хитрово, замена в Киеве Бутурлина Василием Шереметьевым, человеком в общем жестоким и грубым, ускорили неизбежную развязку, и 16 сентября (н. с.) 1658 г. под Гадячем дело закончилось трактатом, подписанным казаками вместе с посланными от Яна Казимира, Бенявским и Иевлашевским, к которому теперь еще стремятся вернуться украинские националисты. Около трети страны, а именно палатинаты Киева, Чернигова и Брацлава (теперешние губернии полтавская, черниговская и киевская), восточная часть волынского палатината и южная часть подольского были обращены в «русское великокняжество» по образцу литовского и должны были на тех же условиях войти в состав Республики. Равенство прав в Сейме и Сенате, отдельная и тождественная иерархия всех функций и должностей, назначение на те и другие одних только Украинских жителей, юридическая автономия, как и отдельная монета, уничтожение Унии, религиозная свобода для православной церкви без всякого вмешательства польских властей, основание двух академий по образцу краковской и неограниченная свобода в устройстве школ и типографий; в статуте крестьян ровно никаких изменений, но зато обещание прогрессивного приобщения всех казаков к привилегиям польской шляхты, немедленное получение дворянства для ста человек на полк, и наконец полная амнистия – каково было основание этого соглашения, неожиданно превзошедшего ценность концессии московского правительства и ратифицированного варшавским сеймом, несмотря на очень живые и энергичные возражения, которые оно встретило в нем.