Первые шаги

Через два дня полиция предложила уволенным немедленно выехать из Петропавловска.

— Да! Царская «милость» быстро начала проявляться. Как считаешь, Белоконь? — спросил Федулов.

Тот молчал. Одиннадцать железнодорожников выехали в ближайшие села, пока без семей. Надо еще устроиться на новом месте, найти способ добывать кусок хлеба…

2

— Видишь, Антоныч, хотя стачечная борьба и продолжается еще в центральных районах страны, но революция пошла на спад. Об этом пишет Владимир Ильич. Но отсюда не следует, что мы должны опускать руки: работа должна быть усилена, только формы ее следует изменить, — тихо говорил молодой человек в тужурке студента, наклоняясь к старому слесарю, сидевшему за столом. — Нужно углублять и расширять революционную работу, втягивать в кружки учащуюся молодежь, накапливать силы…

Собеседник Федулова, студент Максим Ружин, всего неделю назад прибыл в Петропавловск из омской партийной организации. После проезда карательного поезда генерала Меллер-Закомельского ряды большевиков на Петропавловской станции очень поредели. Многих арестовали, многим пришлось уйти на нелегальное положение. Из Петропавловска в числе других поехал в Вологду и Алексей Шохин. Антоныч избежал ареста только потому, что, предупрежденный Вавиловым, в последнюю минуту перед приходом жандармов ушел с квартиры.

Слушая Максима, Антоныч вновь и вновь раздумывал: кто же Вавилов? Сейчас, когда он уезжал, ему стало страшно при мысли о возможной ошибке. Он вспоминал события, предшествовавшие аресту Алексея. Его забрали в конце рабочего дня, совершенно неожиданно. Вызвали на допрос — и больше не вернулся. Перед ним вызывали токаря Иванчикова, и когда тот возвратился, сразу же увели Шохина.

Вавилов прибежал к Федулову ночью, взволнованный.

— Антоныч! — жарким шепотом заговорил он сразу. — Экспедитор хозяина — он все время толчется на вокзале, отправляет товары, — сказал мне, будто кто-то из железнодорожников выдал тебя и Алешу. Ему каратель рассказал. Вам с Алексеем нужно немедленно скрыться. Где Алеша?

Когда Федулов сообщил, что Алексея вызвали и он не вернулся, Константин даже застонал:

— Опоздал я! — И заторопил Антоныча: — Скорей уходи, мне тоже надо бежать…

Антоныч немедленно ушел с квартиры. И вовремя: ночью за ним приходили. Почему первого взяли Алексея? Федулов вспомнил, что в кружке, в который ходил токарь Иванчиков, вел работу Алексей. Если токарь предатель, то понятно. Одно несомненно: Вавилов с карателями связи не имел, а Иванчиков только после ареста начал интересоваться политическими вопросами…

Уже две недели Федулов был на нелегальном положении. Вавилов считал, что он уехал в Омск. Антоныч сообщил в Омский партийный комитет о разгроме — и вот прислали Максима. Ружин — революционер-профессионал, и за работу Антоныч не беспокоился. Всю неделю они встречаются с ним на разных квартирах, обо всем переговорили. Антоныч свел его с надежными товарищами и сразу предупредил о своих подозрениях.

— Значит, Вавилову о моем приезде говорить не нужно, — решил Максим. — Так легче будет проверить, и если ты прав, не будет опасности.

Сегодня они говорили последний раз перед отъездом Антоныча в Акмолинск. Документы готовы, есть и надежные попутчики и явка на новом месте. Туда несколько месяцев назад выслали из Омска одного большевика, присяжного поверенного Дмитрия Трифонова. Ссыльный уже легализирован там, можно с ним связаться и связать в свою очередь его с подпольщиками на рудниках, Палычем. Трифонов попал в ссылку из тюрьмы, явок у него нет.

Когда Ружин подробно объяснил, каких методов следует держаться сейчас в работе с крестьянами, как поддерживать связь с рудниками и Петропавловском, Федулов вновь заговорил о Вавилове.

Максим, подумав, ответил:

— Видишь, Антоныч… хотя ведь ты уже не Антоныч и не Федулов, — невесело усмехнулся он, — и жандармы и полиция любят пользоваться услугами провокаторов. Тактика их хитра. Вавилова мы проверим, не оскорбляя подозрением, а осторожность никогда не мешает.

На следующий день Антоныч уезжал с акмолинскими возчиками. Он вез с собой листовки и прокламации. Степаныч долго мудрил, подшивая ему сапоги «новыми подметками». Последнюю ночь Федулов провел у Мезина, и они проговорили до утра.

— Всех старых рассеяли, — с горечью говорил Степаныч, — теперь и ты уезжаешь…

— Такая наша работа, друг! — сказал Антоныч. — А голову ты напрасно вешаешь. Мы отступаем временно, чтобы с еще большей силой потом наступать. Говоришь «всех старых рассеяли», но ведь партийная-то организация у нас выросла за счет вновь вступивших, а не уменьшилась… — Он немного помолчал, задумчиво и ласково глядя на своего друга, и продолжал: — Максим опытный, развернет работу. Ему помогай и учись от него. Тебе сейчас можно открыто говорить с казаками о выборах во вторую думу. Из них многие имеют голос. Надо, чтобы от Акмолинской области прошел большевик. Не мириться с царем да с кадетами будут в думе большевики, а бороться.