Первые шаги

Нет у него зависти. Хватит для него богатства, которое останется, а в городе жить ни за что бы он не согласился, хотя бы и звали.

Да и будь оно проклято, это богатство! Жили на Волге — в куске не бедствовали, и в глаза людям не стыдно было глядеть, а теперь…

Демьян так и замер, стоя в сенях, измученный и отупевший.

«Надо к Павлу ехать, ему все рассказать», — неожиданно явилась мысль, и Демьян понял, что это единственный выход: ехать немедленно, не встречаясь с отцом и Акимом.

Разбудив батрака Яшку, он велел запрягать коней в санки, а сам пошел к жене, в спальню.

— Варь, а Варь, проснись! — тормошил жену.

Когда та поднялась, он почти спокойно сказал ей:

— Дай одеться почище, в город сейчас поеду. И впрямь лихоманка замучила. Полечусь у городских лекарей — скорей выздоровлю. Им утром скажешь, куда и зачем поехал…

Варя, закутавшись в теплый платок, вышла вместе с мужем, не понимая, чего это ему приспичило скакать к лекарю за восемьдесят верст.

— Не все им, Варюша, раскатываться, надо и нам, коли дело есть, привыкать в город ездить, — ласково сказал Демьян. — Иди досыпай! Скоро вернусь, гостинцев привезу!

Пара вороных рванула с места рысью.

2

Самым тяжелым для Павла Мурашева был первый год семейной жизни. Он тосковал об Аксюте, с отвращением смотрел на жену и в то же время понимал, как важно не дать понять его действительного отношения к ней.

Когда осенью до него дошла весть о женитьбе Кирюшки Железнова, к прежней муке добавились ревность и ненависть к Кириллу.

Но о его чувствах никто не знал. С женой Павел обращался с той приказчицкой любезностью, с какой раньше уговаривал какую-нибудь молодайку купить завалящий ситец. Недалекая Зина эту приторную любезность принимала за любовь… Она хвалилась своим счастьем матери, сестрам, подругам…

Дом молодых был полной чашей. Зинаида Антоновна, раздобревшая в замужестве, в кружевном халатике, с утра гоняла горничных и кухарку, требуя, чтобы в доме была абсолютная чистота, чтобы Павел Петрович не гневался за стол.

На втором году Зина подарила мужу сынка, названного в честь деда Петром, и в доме появилась красивая девушка в русском сарафане, с кокошником — няня Петечки.

Павел, до этого проводивший почти все вечера в купеческом клубе под предлогом деловых свиданий, стал чаще задерживаться дома.

Сначала вместе с женой, потом и один, он часто заходил в детскую — поиграть с сынком, а иногда приказывал горничной:

— Пусть Фекла принесет Петечку ко мне в кабинет, соскучился.

Зина была в восторге.

— Уж до чего же Павлуша любит меня и Петечку! — говорила она матери. — Спасибо папаше, что хорошего жениха выбрал!

Ненила Карповна передавала речи дочери отцу, и тот все больше привязывался к зятю. «Помощник он золотой!» — восхищался Антон Афанасьич и, не жалея, отчислял проценты в пай зятя. На третий год у Павла было триста тысяч собственного капитала. Немало перепадало и его отцу с братом, ставшим главным доверенным фирмы «Самонов и Кo» — по оптовым операциям с Савиным.

Красивая Феклуша прожила в доме Павла Мурашева полтора года, пока, по примеру жены начальника гарнизона, Зина не вздумала для сына взять ученую няню — рыжую уродливую немку. Павел Петрович против замены не возражал, и Зина не догадалась ни о чем. По совету мужа, она щедро наградила няньку и отпустила ее с миром.

Павел сам перед этим ломал голову, как все устроить без скандала: Феклуша призналась, что четвертый месяц беременна. Когда жена рассчитала ее, Павел договорился с местным фельдшером-акушером, чтобы тот подержал девушку у себя и принял должные меры. Через месяц Феклуша уехала к себе в село, на прощание получив от купца пять «катеринок».

— С таким капиталом тебя любой возьмет и ни про что спрашивать не будет, — уверял Павел плачущую девушку.

К жене он больше не испытывал неприязни. Хорошая хозяйка, сына ему растит, гостей принять умеет, ну, а при деньгах утеху всегда найти можно, только не дома — еще разговоры пойдут. Хорошо, что с Феклой все без греха обошлось.

И утехи нашлись — в отдельных кабинетах ачкасовского трактира. Хозяин подбирал для своих клиентов хорошеньких и не строгих девчонок. Об этом знал весь город, и не один Павел проводил там вечера. За порядком следил сам хозяин, и не было таких случаев, чтобы в кабинет, где развлекался важный гость, вошел кто-нибудь непрошенный или сплетни пошли по городу. Заведение Ачкаса процветало под скромной вывеской «Трактир», рядом с постоялым двором, где ютились крестьяне, приезжавшие в город из ближних сел.

…Павел Петрович только было прилег в кабинете отдохнуть после позднего обеда, как пришла Зина.

— Павлуша! Твой брат приехал к нам. Я еще его никогда не видела. Такой, с длинной бородою… — говорила она немного испуганно.

Павел поспешил вслед за женой в переднюю. Демьян, сбросив тулуп, стоял в поддевке из тонкого черного сукна и недовольно оглядывал зеркала, стулья, ковер. Глаза у него покраснели и чуть припухли от бессонной ночи и морозного ветра. Ехал он быстро, не жалел лошадей.

— Дема! — кинулся Павел к брату. Они не виделись почти три года.