Первые шаги

По тому, как он лукаво щурил глаза, Катя сразу поняла, что дело не в уборке — случилось что-то хорошее, не терпится Мезину сообщить ей поскорей.

Саша уже ушел в депо; Мишка, посматривая на гостя, складывал в самодельный ранец книги.

— Вот сынка в школу отправлю, да и пойду к вам, — сказала Катя и добавила, обернувшись к сыну: — Придешь, без меня поешь, а к приходу Саши я вернусь.

— Знаю, не впервые, — буркнул Мишка и пошел из комнаты.

«Не походит на тех, что за матерью приезжали, а зовет убирать, — думал мальчик. — Кто ж это? Сашка бы живо догадался…»

Степаныч, простясь, вышел вслед за ним. Негоже задерживаться: бабы глупости сплетут на Катю, а то и шпик какой пронюхает.

Прибрав наскоро постели, Катя завязалась платком и, чуть не бегом, отправилась к Мезиным. Встретил ее у ворот сам Степаныч. Радостно возбужденный, он сразу сообщил:

— «Наш товарищ» письмо прислал, Катенька! Зря мы головы повесили…

— Покажь, скорей покажь! — говорила Катя требовательно, словно сомневаясь в сказанном, торопливо стаскивая с головы шаль.

Спустив с цепи барбоса, Степаныч завел ее в сенцы и принес письмо, бережно завернутое в чистую тряпицу.

— Читай тут, в окна еще заметят. А потом для прилику покопаешься с Семеновной, — сказал он, подавая листок.

«Дорогие товарищи! Настал тяжелый период, трудно вам сейчас работать, знаю, — читала Катя, с трудом разбирая мелкий почерк. — Случайные попутчики отсеются, а настоящие большевики закалятся. Создавайте закаленные кадры, осторожно, по одному человеку, ищите наших людей, сами больше учитесь. Находите пути для укрепления связи с массами. Ильич говорит, что в период подъема революции мы учились наступать, теперь — в период реакции — надо учиться отступать, перейти в подполье, сохранить партийную организацию. За темной ночью наступит светлый день, как бы ни была длинна ночь. Готовьте его наступление…» — писал Валериан.

Дочитав письмо, Катя вдруг заплакала и тут же засмеялась:

— А мы-то и крылышки опустили, по своим углам попрятались, меж собой и то связь ослабили…

Договорились через неделю собрать всех уцелевших у Хасана, познакомить с письмом Касаткина и поговорить о работе.

— Кариму скажу, он всех известит, — говорила деловито Потапова.

— К Константину пусть не ходит. Совсем барином стал, — хмуро произнес Степаныч.

— Ну и не надо! — согласилась Катя.

Она пробыла у Мезиных до обеда, выбелила с хозяйкой кухню и, пообедав вместе со всей семьей, пошла домой. Семеновна заставила ее взять большой узлище с продуктами.

А Вавилов в это время был занят выполнением щекотливого поручения хозяина.

На следующий день после прогулки в Борки Савин вызвал его к себе в кабинет.

— Садись, Константин Ефимович… — указывая на стул, угрюмо бросил купец. — Долгий у нас с тобой разговор будет. Ты ведь шпиком у Плюхина работаешь…

Вавилова всего передернуло, и он побледнел. Вот кто при случае может его провалить.

— Это ничего! Государству на помощь поработал, кое-кого из товарищей за решетку посадил… — Савин заметил, как изменился в лице его служащий, и понял, какую пользу можно извлечь из его тайны. — Я тебе открою свой секрет, но чтоб здесь и умерло.

Сидор Карпович рассказал подробно о своих подозрениях насчет жены, такого стесняться нечего, и поручил Вавилову все досконально проверить.

— Только, если виновата, так чтобы не одни слухи. Сплетни, поди, слыхал?

Вавилов кивнул головой: еще бы, все служащие судачат.

— Найди доказательства, — поучал Сидор Карпыч, — и дай мне. Вот тебе пока тысяча за труды, кончишь — еще дам, а здесь две — на расходы. Оденься приглядней, может, кого одарить иль напоить надо. Тебя учить незачем: на том собаку съел. Ступай!

Идя вечером домой, провокатор размышлял, как лучше для него — обелить в глазах мужа Калерию или найти доказательства. С нее можно бы больше содрать за молчание…

«Савин слишком много про меня знает. Лучше пусть уедет отсюда. Работа без него найдется, — решил он наконец. — Узнает правду — не захочет позор нести, мужик гордый!»

Выполняя поручение, Константин оделся у лучшего портного, начал заходить в кабачок, в купеческий клуб, встречаться с девицами. Как раз в это время его и встретил Мезин.

Что Калерия все время наставляла мужу рога, Константин не сомневался, но как достать доказательства?

Как ищейка бегая по следам, он разыскал двух бывших горничных Калерии и через них узнал, что есть у той потайной ящичек, в котором она прячет всякие писульки. Это уже было что-то!

С большим трудом удалось ему завязать знакомство с личной горничной Савиной.

Через несколько встреч Константину удалось уговорить ее похитить письма из стола хозяйки. Молодая девушка была из соседнего села, в городе ей все не нравилось, и хозяйку, гордую, капризную, она ненавидела.

— Получишь пять «катеринок» и сразу уедешь в село, — убеждал ее Вавилов. — Самой богатой невестой будешь.

Воспользовавшись выездом хозяйки на прогулку, она вытащила все бумаги и заперла пустой ящик — ключик по восковому слепку сделал ей Константин.

Когда Калерия Владимировна, вернувшаяся в дурном настроении, дала ей пощечину, девушка закричала: