Первые шаги

Калерия тихо стонала, не произнося ни слова, почти потеряв рассудок от ужаса и отвращения к себе. Мучила не боль, а чувство перенесенного унижения там, в Борках, и здесь. Будто отрешившись от себя, Калерия видела валявшуюся на полу женщину, до странности похожую на нее, но знала, что такой она быть не может. «После этого жить нельзя», — мелькнула ясная мысль, и она уцепилась за нее.

Савин пришел в себя. Уже не с гневом, а с жалостью смотрел он на жену. Как он любил раньше Калерию! Ему стало больно за себя и за нее. Он поднял и усадил жену в кресло.

— Читай сама, как ты меня убила. — Вытащив из кармана смятый дневник, Сидор Карпыч положил его перед женой. — Как жить-то теперь будем? — спросил он тоскливо.

Поставив возле Калерии колокольчик, Сидор Карпыч пошел из спальни, чувствуя, что ему жаль ее и что, несмотря ни на что, он любит…

Калерия взглянула на тетрадь, машинально открыла и прочитала подчеркнутые строчки, потом с отвращением оттолкнула дневник, равнодушно подумав:

«Видно, Марфушка украла и потом нарочно нагрубила».

Проведя ладонями по покрасневшим щекам, она прошептала:

— Как горничную, бил по щекам, мужик! «Как жить-то теперь будем?» — спросил потом. А после этого разве можно жить?

Калерия несколько мгновений бездумно смотрела на себя в зеркало. Внезапно перед ее глазами воскресла сцена в Борках, она видела уходящего Сергея, слышала его слова: «Не приставайте больше ко мне!»

Да, она не будет приставать… Он презирает, и правильно. Даже этот купец считает ее ниже себя: избил, назвал шлюхой…

— Разве я хочу жить презираемой, не первой, а последней? — громко спросила Калерия и покачала головой.

Смерть снимет грязь, оскорбление. Сергей не забудет ее никогда. Она отплатит своему мужу…

С лихорадочной быстротой принялась раскрывать ящики стола и в самом дальнем нашла маленькую капсулу.

— Вот! Глоток воды и покой. Будет больно им, а не мне…

Ей показалось, что мешают волосы. Схватила гребень, блестевший бриллиантами, торопливо сколола их, потом позвонила.

— Настя, принеси мне воды, — кинула небрежно, услышав шаги горничной.

— Сейчас, барыня! — звонко ответила девушка и скрипнула дверью.

«Надо ей что-нибудь оставить на память, она не Марфа», — неожиданно подумала Калерия и, придвинув к себе шкатулку с драгоценностями, выбрала медальон, браслет, кольцо, прошептав: «А это Федосеевне», отложила кораллы.

Когда Настя подала ей стакан с водой, Калерия Владимировна позвала к себе девушку, сама накинула ей на шею медальон, защелкнула браслет и надела на палец кольцо. Девушка, обомлев от изумления, молчала.

— А это отдай Федосеевне от меня на память, — сказала Калерия и строго добавила — Ступай!

Настя выскочила из спальни, не помня себя от радости.

— Федосеевна! Вам барыня послала, а мне она сама надела на память! — закричала девушка, вбегая в кухню.

— Что? Что? На память?.. — проговорила стряпуха. И вдруг испуганно крикнула: — Бежи к ней, а я к хозяину! Беда ведь!

Настя побледнела и помчалась обратно. Федосеевна кинулась в кабинет.

— Сидор Карпыч! Скорей ступай к жене! Беда случилась, чует мое сердце, — отчаянно закричала она.

Савин сидел у стола, уронив голову на руки. Услышав крик стряпухи, он вскочил и бросился к дверям. У спальни увидел Настюшку, пытающуюся открыть дверь и вопившую:

— Барыня, милая барыня! Откройте!

Оттолкнув горничную, Савин нажал плечом на дверь и ворвался в комнату. Калерия полулежала в кресле, запрокинув голову. У ног ее валялся стакан, на ковре виднелось мокрое пятно от разлившейся воды и маленькая капсула. Он сразу все понял.

С усилием сдержав себя, Сидор Карпыч выслал женщин из комнаты — за врачом, принести спирту из буфета… Потом схватил капсульку и дневник, спрятал в карман, приподнял жену и положил на кровать.

— Калечка! Не вынесла горя и обиды, гордая моя! — шептал он, прижимаясь ухом к груди жены, словно надеясь услышать биение сердца.

Когда вошел врач, тело уже застыло, но Сидор Карпыч посмотрел с надеждой на врача: вдруг он ошибся, не то выпила Каля, может быть, ее можно спасти?..

Осмотрев умершую, доктор, глядя в глаза хозяину, значительно спросил:

— Вы знаете, отчего скончалась ваша супруга?

«Видно, меня подозревает, — мелькнула мысль у Савина. — Убил, может, и я, но не ядом…»

— Пока не знаю. Выслушайте горничную Калерии, с ней последней говорила жена, — ответил он, выдержав взгляд врача.

Врач повернулся к Насте.

— И как это дверь за мной захлопнулась, когда я в кухню к Федосеевне побежала, подарок передать, сама не знаю, — говорила Настя, плача. — Хозяин пришел с Федосеевной, сломал замок, а барыня мертвая. И воду не выпила, что я ей принесла, вон стакан валяется…

Выслушав Настю, а затем и Федосеевну, врач с горячим сочувствием взглянул на Савина.

— Ничем не поможешь. Моментальный разрыв сердца. У Калерии Владимировны сердце всегда было слабое, я могу это подтвердить, — сказал он.

Врач был уверен, что именно такого заключения ждет миллионер. «Раз она сама отравилась, — а из рассказов служанок это ясно, — то… почему же не помочь умершей и живому?» — подумал он.

Женщины, громко причитая, выскочили из спальни.