Первые шаги

Вернемся к алексиуму. Хорошо иметь в свите мага или самому им быть. Но одаренные — такие же люди: хотят есть-пить, устают, болеют (реже, но болеют!), умирают, наконец! А как бы их способности законсервировать? Долго искали и нашли. Небольшой кусочек алексиума способен вместить в себя… как бы объяснить-то… воздействие. Маг накачивает артефакт своей способностью (стихией, если хотите), и она хранится там до определенного момента. Долгое время пытались обойти условие, чтобы привести в действие артефакт смог обычный человек, и только в середине двадцатого века получилось. С тех пор начался бум техномагии. Представьте: активируете вы артефакт в пустыне — и у вас появляется сколько-то литров воды. Если артефакт истощается, вам надо лишь найти одаренного-водника, чтоб подзарядил его. Примеров масса.

А теперь вспоминаем, у кого самая большая нычка алексиума? То-то же!

Только ценность отдельного мага с этим открытием сильно упала. Если раньше за сильными одаренными буквально охотились, стремясь правдами и неправдами загнать на службу, а те еще и перебирали варианты, то теперь проще нанять десяток середнячков, чтоб сидели где-нибудь в мастерской да заряжали артефакты. В большинстве случаев еще и выгоднее получится…

— Гена, идем завтракать! — оторвал меня от раздумий окрик хозяйки.

— Спасибо, Марьиванна, с удовольствием! — Ничего себе я задумался… Оказывается, за прошедший час я в трансе углубился почти на метр, попутно найдя еще две горошинки-перчинки.

Моя прелесть!

Расставаться с ними не было сил, и я аккуратно сложил их сначала в платок, потом в карман, надеясь не потерять.

Мария Ивановна явно разрывалась между желанием поругать меня за вчерашнее и похвалить за помощь. Формально я вовсе не обязан копать ей на участке яму, я все-таки ей не родственник, а за проживание уже уплачено. Видимо поэтому она решила ограничиться завтраком. Тоже хорошо. С Наташкой я уже устал бороться, она считает, что поскольку ей хватает какого-нибудь салатика или кашки, то и мне хорошо будет. А я — растущий организм! Мне нужны белки и углеводы! В Каспийском кое-как спасался рыбалкой: на рыбе, видать, вымахал за три месяца на пятнадцать сантиметров. Хорошо, что мы одежду почти всю на барахолке за копейки брали, а то бы разорение вышло.

О, яишенка! И ломоть хлеба с маслом! И картошечка!

Золотая, в сущности, женщина, чего я на нее так утром злился?

Разорив стол, сыто отдуваюсь.

— Гена, может, не стоит так рьяно рваться! Я ведь Наталье только в шутку пригрозила…

Ну я ж говорю: золотая женщина!

Но при мысли о том, что в недрах скрываются сестрички моих горошинок, сразу хочется копать и копать!

— Нет-нет, Марьиванна, мне не в тягость. Я ж деревенский, мне это сподручно. Только это… вы простите меня за вчерашнее, очень стыдно получилось. — И бочком-бочком возвращаюсь к раскопу.

— На обед тоже приходи, я борщ сварю!

Всё, мадам: я у ваших ног. Отобью у мужа и женюсь.

Раскопки закончились даже раньше обеда. Все-таки замотивированный человек работает быстрее. Коллекция пополнилась еще одной горошиной, но думать о хорошем уже не получалось.

Все-таки я идиот! Почему я решил, что постоянно открыто фрондирующий Шаврин легко пойдет против ПГБ? Ведь очень часто именно такие, которые на словах выражают свой протест властям, втихую стучат на всех и вся. А я ведь почти пошел за ним, как телок на скотобойню.

Так по-глупому спалиться! Еще бы транспарант взял с надписью: «Вот он я!» Эх, нельзя опираться на память Егора относительно людей, у него все хорошими были. В сущности, ведь что он-я в жизни видел? Сначала сидел с братом у мамки и деда под крылышком, потом в училище на полном обеспечении. Элементарных вещей вроде того, сколько стоит булка хлеба, не знал. Точнее, про хлеб знал: все-таки карманные деньги небольшие были: булочки там, конфеты мы с Митькой покупали. А вот про молоко — уже нет. Да мы когда с Наташкой билеты до Москвы покупали, заплатили сумму ровно вдвое больше той, что с меня проводник попросил! Это что ж получается, он меня по тарифу РЖД провез?! Вот прям святой человек, только нимб где-то потерял! Знать бы еще, с чего такая доброта. Теперь вот набираюсь опыта и, к сожалению, чаще на ошибках.

Зато есть и плюсы: и про маменьку узнал, и про брата, теперь ни к училищу, ни к госпиталю точно ни ногой.

И вообще, пора приступать к Плану. А то складывается впечатление, что я сюда бесцельно приехал. Не-э-эт! У меня есть План. Отсидеться просто так — это и в какой-нибудь Перми можно было, главное — смыться подальше от Кавказа, а то там какие-то странности последнее время творились.

Решено! Вечером поговорю с Наташкой и приступаем к фазе Б.

А Наталья вернулась поздно и пьяну-у-ущая. Пела песни, признавалась мне в любви и лезла целоваться.

— М-м-меня п-п-при-х-няли! — не с первой попытки удалось выговорить ей.

— Н-да уж… а нарезалась ты — от радости, я правильно понимаю? С кем хоть пила-то?

— Мне м-м-можжно! Я врло… взло… взрослая. Вот!