Первые шаги

— Идем дальше. Доктор, не дождавшись нашей доблестной группы, предпринимает собственные действия, спугнувшие Васильева. Простим доктора, он к тому моменту небось уже отчаялся, что его услышали. Васильев бежит. Как?! Пять! Здоровых! Лбов! Которым Родина платит, между прочим, немаленькую зарплату! Не могут поймать! Мальчишку?! — Каждое слово Зеленого-Гагарина гвоздем вбивалось в мозги присутствующих.

Группа стояла навытяжку, но опустив глаза в пол. Ответа не требовалось. Провал был полным.

— Теперь о мотоциклисте. Почему не догнали — спрашивать бесполезно. Хорошо хоть догадались дорожникам сообщить. Вопрос к вам, майор. Личность установлена?

— Так точно! Мальцева Елена Евгеньевна, семнадцать лет. Студентка Московского института гражданского управления, первый курс. Дочь Мальцева — начальника отдела землеустройства в администрации города. За последний год несколько раз была задержана за оскорбление полицейских и езду в неположенных местах. Отпущена после оплаты штрафов. Серьезных правонарушений нет. Задержана патрулем вчера вечером у дома. Пока сидит у нас в изоляторе, дает показания. Со следствием сотрудничает.

— Прямо-таки сотрудничает?

— Ну не сразу, сначала пыталась права качать. Но отец, приехав, как узнал, в чем дело, чуть не прибил мерзавку. Ему такое снижение индекса светит, что может с должности слететь, с волчьим билетом. Вот и старается теперь смягчить наказание.

— И много удалось узнать?

— Говорит, что по глупости парня подвезла. Знает, что зовут Егор. Высадила в районе Измайлово. Сейчас опрашиваем водителей окрестных маршрутов, может, кто-то вспомнит мальчишку. Пока зацепок нет. Он мог и просто пешком уйти.

— Значит так, майор. Девку вытрясти по полной. Что видела, что заметила, что подумала, о чем догадалась. Чтоб все было зафиксировано! И посадить на короткий поводок. Приставить куратора, пусть с ней работает дальше. Отца пока не трогать, но беседу провести. К нему тоже приставить куратора, пусть дочкины грехи отрабатывает. — Генерал сделал паузу и обвел глазами опозорившуюся группу захвата. — По вам, дятлы, решение принимать буду позже. Иначе сейчас просто расстреляю. Посты в училище и госпитале снять, вряд ли наш заяц там теперь объявится, но тревожные маячки сотрудникам оставить. Пульты перевести в ближайшие отделения полиции. Свободны!

Пока подчиненные спешно покидали кабинет, генерал подводил итоги. Мальчишку упустили, это факт, за это перед Милославским еще придется ответ держать. Но зато взяли за жабры Мальцева. Будет теперь сотрудничать как миленький, дочка-то единственная. А вот проверяющих точно пришлют. Надо будет действительно отослать Рогова с дуболомами куда подальше, от греха. А в целом — нервы помотают, но отобьемся. Не в первый раз.

Интерлюдия десятая

В страшных казематах Петербургского управления ПГБ на самом деле было и сухо и тепло. Даже кормили три раза в день вполне съедобной пищей. Байки о жутких условиях содержания, пыточных подвалах и раскаленных инструментах не имели ничего общего с действительностью. Зачем? Двадцать первый век же на дворе! Есть замечательные психологи и даже гипнотизеры. Есть укольчики для тех, кому не хочется говорить. Есть блокирующие силу источника артефакты, от которых у одаренных не только гасятся способности, но и постоянно ноют зубы. К слову, заряжать такие артефакты очень дорого. Лишь один тип одаренных способен создавать такие бусины, а рождаются их единицы на тысячи других. Но у местного ПГБ была парочка спецов. Для дорогих гостей ничего не жалко.

Жаль, что гости не ценили созданных условий, все норовили оскорбить хозяев, плюнуть в душу. Но это обычно только первый месяц. А потом они становились тихие-тихие, просто загляденье.

Вот и постояльца четырнадцатой камеры уже ничего не волновало.

— Четырнадцатый, на допрос! — Дверь камеры отворилась, заключенный безропотно встал со шконки, привычно заложив руки за спину. Бритая голова, щурящиеся из-за отобранных очков глаза, яркая арестантская роба. Красавчик.

Безликая комната. Безымянный следователь.

— Здравствуйте, Евгений Александрович. Располагайтесь.

Приколоченный к полу табурет, на котором невозможно удобно устроиться. Усталые глаза напротив. И ноют, все время ноют зубы!

— Возникли некоторые вопросы, на которые хотелось бы получить ваши ответы, гражданин Залесский. Или вам привычнее фамилия Суханов?

— Мне все равно. Спрашивайте.

К чему сопротивляться, если ты уже официально мертв? Ему даже некролог показывали. Хороший получился, душевный… И фотография удачная. А свою настоящую личность он похоронил собственными силами. Давно. Но эти все равно раскопали.

— Все равно так все равно. Объясните, Евгений Александрович, как получилось, что у вас на руках оказались материалы, пропавшие при разгроме «дома смерти» в Кишиневе тридцать лет назад?

— Я уже объяснял вашим коллегам.

— И все же повторите еще раз, мы никуда не спешим.