Первые шаги в жизни

Оскар, художник и Мистигри, все трое равно пристыженные, переглянулись, но, верный взятой на себя роли, Мистигри воскликнул:

— Наплевать! Семь бед — один обед!

Молодой Юссон последовал за управляющим, который торопливо увлек его в парк.

— Жак, — обратился он к одному из своих сыновей, — поди скажи матери, что приехал Оскар Юссон, а мне придется сходить ненадолго на ферму Мулино.

Управляющий, мужчина лет пятидесяти, был брюнет, среднего роста и казался очень суровым. Глядя на его желчное лицо, отличавшееся благодаря деревенскому образу жизни яркими красками, можно было сделать ложный вывод о его характере. Все способствовало такому неправильному заключению. В волосах у него уже мелькала седина. Синие глаза и большой крючковатый нос придавали ему мрачный вид, тем более что глаза были посажены слишком близко к переносице; но для человека наблюдательного его толстые губы, овал его лица, мягкость в обращении свидетельствовали о доброте. Оскар чувствовал к нему большое уважение, вызванное его решительным характером, резкой речью и проницательностью, объясняющейся любовью, которую он питал к сыну г-жи Клапар. В присутствии управляющего Оскар всегда чувствовал себя мальчишкой, так как мать приучила его высоко ценить г-на Моро, но по приезде в Прэль его охватило какое-то беспокойство, словно он ждал неприятностей от этого отечески расположенного друга, единственного своего покровителя.

— Что это, Оскар, ты словно недоволен, что приехал сюда? — сказал управляющий. — А время ты здесь проведешь недурно: научишься ездить верхом, стрелять, охотиться.

— Я не умею, — промямлил Оскар.

— Так ведь я тебя для того и пригласил, чтоб научить всем этим премудростям.

— Маменька наказывала мне не оставаться здесь больше двух недель, а то госпожа Моро…

— Ну, там видно будет, — ответил Моро, слегка задетый тем, что Оскар усомнился в его супружеской власти.

Тут к ним подбежал младший сын Моро, пятнадцатилетний подросток, складный и резвый.

— Вот тебе товарищ, — сказал ему отец, — отведи его к матери.

И управляющий быстрым шагом направился к сторожке, находившейся на границе между парком и лесом.

Флигель, отведенный графом управляющему, был построен за несколько лет до революции крупным подрядчиком, купившим знаменитые владения Кассан, где известный откупщик государственных налогов Бержере, несметно богатый и прославившийся своей роскошью не меньше, чем Бодары, Парисы и Буре,[42] разбил сады, провел речки, построил загородные дома, китайские беседки и потратил уйму денег на прочие разорительные затеи.

Этот флигель, стоявший в большом саду, огороженном стеной, примыкавшей с одной стороны ко двору, где находились службы Прэльского з'aмка, некогда выходил на главную деревенскую улицу. Купив имение, отец г-на де Серизи разобрал ограду со стороны сада и заделал калитку, которая вела в деревню, присоединив таким образом флигель к прочим службам. Он снес другую стену и тем самым расширил парк, прибавив к нему все сады, приобретенные в свое время откупщиком, желавшим округлить свои владения. В доме управляющего, выстроенном из тесаного камня, в стиле Людовика XV (а это значит, что все его украшения сводились к оконным наличникам и к прямым, строгим канелюрам, как на колоннадах площади Людовика XV), в первом этаже была прекрасная гостиная, смежная со спальней, и столовая, смежная с биллиардной. Эти симметрично расположенные апартаменты разделялись лестницей, перед которой была небольшая площадка с колоннадой, служившая передней; богато украшенные двери в гостиную и столовую были расположены друг против друга. Кухня помещалась под столовой; на крыльцо вела каменная лестница в десять ступеней.

Перенеся жилые комнаты во второй этаж, г-жа Моро устроила в бывшей спальне свой будуар. Гостиная и будуар, обставленные прекрасными вещами, отобранными из прежней обстановки з'aмка, не посрамили бы особняка любой светской львицы. Стены гостиной, так же как и старинная позолоченная мебель, были обтянуты бело-голубым штофом, в прежние времена украшавшим огромную парадную постель с балдахином; тяжелые драпировки и портьеры были подбиты белой тафтой. Картины, вынутые из старых, уже не существующих панно, жардиньерки, отдельные изящные предметы современной обстановки, дорогие лампы и хрустальная граненая люстра производили величественное впечатление. На полу лежал старинный персидский ковер. Будуар, обставленный по современной моде соответственно вкусам г-жи Моро, был обтянут светло-серым шелком с синими шнурами и походил на шатер. Там стоял традиционный турецкий диван с подушками и валиками. Жардиньерки, за которыми ухаживал старший садовник, радовали глаз пирамидами цветов. Столовая и биллиардная были красного дерева. Вокруг дома жена управляющего разбила цветник, который содержался в большом порядке и доходил до самого парка. Купы экзотических деревьев скрывали службы. Заботясь об удобстве своих гостей, жена управляющего устроила на месте прежней, заделанной калитки новую.