Первые залпы войны

Взвод помылся досрочно за какие-то десять минут. Но никто не использовал полностью норму – пять котелков. Слегка намылившись и кое-как смыв пену, бойцы опрометью неслись из палатки. Они, не примеряя, выхватывали из рук каптенармусов белье и натягивали его на себя. Испортило помывку и то, что в одной бочке была чуть теплая вода, а в другой кипяток. Ровин второпях зачерпнул котелком из бочки с кипятком и ошпарил ногу. Он взвыл, а затем разразился таким матом, что даже невозмутимый старшина прервал инструктаж очередного подразделения, прибывшего на помывку, заглянул в палатку и зычно крикнул: „Прекратить мат!“

Загвоздка произошла и с обмундированием. Большинство из нас впервые столкнулись с обмотками. Предусмотрительный старшина на каптенармуса возложил обязанности инструктора по наматыванию обмоток. Он педантично показывал, в какую руку надо брать обмотку, как ее мотать. Несмотря на инструктаж, у большинства сразу ничего не получалось. У одних обмотки выскакивали из рук и раскатывались на земле, у других наматывались неровно. Подошел старшина и снисходительно посмотрел, как мы возимся с обмотками.

– Заканчивайте одевание. Операцию с обмотками отработаете у себя в расположении. А сейчас освободите плац для следующего подразделения, – с невозмутимым спокойствием обратился он к Юрченко.

Покинув площадку для одевания, взвод собрался у речки, и бойцы рассматривали друг друга. Телогрейки под шинелями сделали нас толще, а ноги в обмотках похудели. Каждый выглядел непривычно и комично. Всю дорогу к сараю взвод смеялся над Ровиным, который, слегка прихрамывая, нес назад свои веники.

– Батальоны! Боевая тревога!

Зазвучали команды ротных и взводных. Наш батальон покинул село. Мы не знали, куда шли. По замерзшей дороге подразделения двигались быстро. На марше делались короткие привалы и перекуры. Что стало причиной непонятной спешки, никто не знал.

В воздух постоянно поднимались ракеты. В небе слышался гул пролетающих самолетов и постоянное завывание немецкого самолета-разведчика. По левую сторону виднелись зарева пожаров. Стало быть, мы шли вдоль линии фронта.

Рано утром батальон остановился в березовой роще на берегу сухого болота. Днем лейтенант Богданов провел с ротой небольшие учения. Отрабатывали тактику наступления. Под вечер на небольшой полянке командир собрал весь личный состав роты. С ним были политрук Сытников и старшина. Перед ними лежало несколько посылочных ящиков разных размеров.

Старший политрук объявил, что рабочие Ивановской области отправили подарки для воинов Красной Армии. Часть подарков пришла в нашу роту. Он зачитал письмо, в котором ивановские рабочие призывают беспощадно громить фашистов и клянутся сделать все, чтобы обеспечить фронт всем необходимым. Затем началась раздача подарков. Они были скромными: носовые платки, кисеты для табака, самодельные портсигары и другие предметы. Но все выполнено с любовью. С каждым подарком лежало письмо „незнакомому воину“. К отдельным письмам приложены фотографии. Письма были написаны тепло. Девушки делились своими успехами в труде и предлагали переписываться. Мне достался кисет от девушки из Киржача с шелкомотальной фабрики.

Здесь же мы получили объяснение тому, почему так неожиданно покинули село. Оказалось, что немцы узнали о сосредоточении в нем подразделений и проявили к селу особое внимание. Это было передано по рации с немецкой стороны нашими разведчиками. Правильность сообщения скоро подтвердилась. Немецкие бомбардировщики пытались сделать налет на село, но их отогнали наши истребители.

Старший политрук сообщил, что перед нами стоит серьезная задача. На том участке, куда мы следуем, нам предстоит перейти к активной обороне. Сейчас враг стягивает силы на Московском направлении. Нам предстоит постоянно держать противника в напряжении, не давать ему возможности снимать резервы со своего участка. Сейчас, говорил он, все имеет решающее значение и нет второстепенных участков фронта. Закончилось все это тем, что старший политрук принес нам извинение от концертной бригады, которая в связи с создавшейся обстановкой была перенаправлена в другие части.

Ночевать на этот раз пришлось прямо в лесу. Костры разжигать не разрешили. Неподалеку от березняка стоял еловый лес. Каждый из нас принес оттуда по две-три охапки хвойных веток. Взвод разгреб снег, подстелил ветки, и мы вповалку, прижавшись друг к другу, улеглись спать. Тут-то поняли, как пришлись кстати телогрейки и ватные брюки. Что бы мы делали сейчас в одних шинелях?