Первый

Форст очнулся в светлой просторной комнате, по краям уставленной деревянными лавками. На них спали парочка мужчин, укрытых белыми простынями, как, впрочем, и сам Форст. Сквозь два стрельчатых окна на удивление проникало много света. Белые занавески еле трепыхались слабым ветерком, а тот в свою очередь тянул запах моря. Парень принял вертикальное положение тела и спустил ноги на дощатый пол. Его одежда покоилась на табурете, рядом с ложем, вычищенная и оглаженная. Быстро одевшись, он вышел из врачебной палаты и побрёл по длинному коридору. За поворотом стоял столик, за которым сидела женщина средних лет в белых одеждах и что-то вязала. Увидев северянина, она отложила пряжу.

— Вы тот самый купец? Вас сэр Дорн дожидается в кабинете, пройдите прямо, потом на право, номер двести пять. — Проговорила она мягким голосом, с заботой, так похожей на материнскую, что у парня на миг защемило сердце от старых воспоминаний.

— Благодарю. — Только и смог вымолвить арим.

Пройдя указанным направлением, он нашёл большую резную дверь с озвученным номером. Северянин коротко постучал и, после донесшегося «пожалуйте», отворил проход. Кабинет был выдержан в едином стиле, великолепная мебель светлых тонов, выполненная, несомненно, хорошим краснодеревщиком, стеллаж вдоль одной стены с инструментами, наградами, баночками и непонятными мешочками, большой стол в центре и пара кресел для посетителей.

— Проходите, уважаемый, Форст кажется? Ага, сэр Форст. Что, вы не дворянин? Ну что вы, больше тысячи лет назад все маги королевским указом были возведены в ранг ненаследуемого дворянства и приравнены к благородным семьям, так что вы в праве требовать таковое обращение от любого. Ваше право, но я буду обращаться как того требует этикет. Так вот…

Арим слушал лекаря и не мог вставить и слова в его речь. Мысли его неслись с такой скоростью, что не всякая тройка догонит. Лишь изредка маг останавливался, да бы услышать от собеседника пару слов, и тут же продолжал дальше. Возрастом он был стар, но немощи в его теле не ощущалось, волосы и опрятная бородка тронуты сединой, очень живые и светлые глаза, излучающие непередаваемый блеск, и походили на глаза юнца, лет шестнадцати, но никак не придавленного опытом старца девяноста восьми лет. Он то спрашивал о происхождении парня, то задавался вопросом малых знаний в области магии, то рассказывал и показывал плетения некоторых лечебных заклинаний, расспрашивал про семью, друзей, когда и при каких обстоятельствах проявились способности. Что-то Форст рассказал, что-то скрыл, где-то промолчал, но сложилось такое впечатление, что маг невзначай вытаскивал информацию из юноши, и тот постепенно осознавая это, закрылся.

* * *

«Слова, жесты, тембр, интонации — это всё второстепенно, это лишь помогает чародею сотворить задуманное. Ввести свои мысли в резонанс с мировыми энергетическими потоками, передать им информацию, облечь в материальную форму и воплотить. Гм… Сейчас разъясню на примере.

В моей практике был один случай, ко мне привели человека: мужчину, сорока лет от роду, крепкого и жилистого. Привёл его друг — маг Первого Ранга, очень слабый, всё на что хватало его сил — это чуть облегчить боль да заживить мелкие раны. А случилось с ним вот что: на лесопилке на него упало бревно, он почти увернулся. Сколь много сокрыто в этом «почти»… Кости обеих ног были раздроблены, и тот маг собирал их буквально по кусочкам. Человек выжил вмешательством богов — не иначе, потому как крупные вены и артерии не были повреждены, и кровью он не истёк. Но срастить сосуды и кости — одно, а срастить нервы — другое, это уже не по силам красному магу. В итоге ноги то у него были, но пользоваться ими он почти не мог. Любое движение для него отдавало болью, и было столь тяжело, что о том, чтобы ходить — речи никто уже не заводил. Но мужчина не отчаивался, дочь и друг его выходили и помогли встать. На костыли, с поддержкой, но встать на свои ноги. Каждый день он обливался потом в мучениях, пытался шевелить ногами и пальцами, и магия не могла заглушить ту боль, что он испытывал. Друг помогал, как мог, пытался направить рост нервных волокон и срастить их с окончаниями, но я уже говорил, что Первому Рангу такое не под силу.

Но вот он встал, и начал учиться ходить. Да-да в сорок лет он словно младенец ползал по земле, волоча ноги. Мышцы потеряли былую силу без ежедневных нагрузок, и если бы не стальной лом, проглоченный этим мужчиной в юности, что заменил ему волю, то он остался бы калекой. Сначала он смог встать на четвереньки, потом ходил на коленях, за тем всё же встал, и ещё долгое время ходил с костылями, но ходил. Тело его вновь приспособилось к новым нервам, тканям и сосудам, в таком состоянии его и привели ко мне. Сказать, что я был очень удивлён, когда его обследовал — ничего не сказать, но этот человек ходил. Сам.