Первый

А дальше разговор свелся к обмену какими-то странными кодами, которые Аля не понимала, а после и вовсе стих. Она хотела уточнить, как скоро их эвакуируют. Хотя бы его… Но язык не поворачивался – боялась. И только целовала его, как ей казалось, тайком. Влажные, слипшиеся от испарины волосы. Пахнущие пустынной пылью и им одним. И не было уже ничего… Ни злости на него, ни страха за себя не было. Лишь за него. И в голове билось – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

– Так какого черта ты все же залег?

– Я же сказал! Хотел кое-что проверить!

– Уж не другана ли своего на вшивость? Первый тебе голову открутит за то, что ты его сразу не сдал. Так и знай. Пойдешь под трибунал, придурок.

– У меня не было доказательств против Серого. Только догадки. Уж слишком долго он возился с камерами. И потом…

– А теперь есть?

– Есть! – заорал Четвертый. И уже чуть тише добавил: – Теперь есть. Су-у-ка.

– И что? Что думаешь делать?

– Я уже сделал. То, что должен был.

Мужчины переглянулись. Синие глаза Ярослава сначала уставились в черные – Исы, а после – в голубые, почти бесцветные – Алексея.

Да. Убедившись, что его лучший друг – предатель, Четвертый сделал то, что и должен был – пустил ему пулю в лоб. И почему-то он был уверен, что тот ему благодарен за это.

Глава 12

Алина очнулась внезапно, как будто вынырнула из трясины зыбучих песков. Во рту было чудовищно сухо, и на секунду она решила, что снова оказалась в пустыне. Даже холодный лишенный жизни кондиционированный воздух будто жаром пахнул. И пыль заскрипела на зубах, которые она плотно сжала. Из морока, что ее накрыл душным покрывалом, выбивался лишь один звук – странное механическое жужжание, которого ни за что нельзя было бы услышать в пустыне. Если только в разбитом прямо посреди песков госпитале.

Госпитале…

Вспомнив до конца все, что с ней недавно случилось, Аля резко села и открыла глаза. В голове тут же закружилось – так стремительно было это движение. Ей пришлось снова зажмуриться, пережидая, когда вращающийся волчком мир остановится и обретет привычные взгляду очертания. Но когда это случилось, Аля поняла, что никогда не видела ни этой комнаты, ни этих стен, ни столика, на котором в красивом расписном кувшине стояли кроваво-красные герберы. Вот не зря Алине казалось, что ее действительность будто поместили внутрь причудливого калейдоскопа, в котором картинки чередовались, как придется, без всякой видимой логики сменяя друг друга. Их богатый дом, госпиталь Красного креста в С*, лица ее похитителей, которые те не удосужились даже прикрыть, а секундой спустя – совсем другое лицо, врезавшееся, кажется, навсегда в ее память. И огромный арабский город, и поющие фонтаны, и снова богатый дом, в котором они с Демьяном пережидали опасность.

– Демьян…

– Аля? Ну, наконец ты пришла в себя.

– Мама? А где… где майор? Где его люди? – заволновалась Аля, диковато осматриваясь по сторонам.

– Тише-тише, – мама преодолела комнату и возникла у нее прямо перед глазами, заслоняя обзор своим телом. Потрепала ее по волосам. – Все хорошо, моя девочка. Теперь все будет хорошо.

– Где майор?

– Ну, какой майор, милая?

– Тот, которого отец послал, чтобы меня спасти!

Але хотелось кричать. Необходимость объяснять настолько очевидные вещи отнимала последние силы. И почему-то злила ее без меры. Алине казалось, что мать и сама все знает. Не может не знать. А сейчас зачем-то притворяется, нарочно лишая Алю шаткого равновесия.

А может, происходящее не прошло даром для ее психики, и у нее наметилась паранойя?

– Да откуда же мне знать? Наверняка он там, где обычно бывают люди после успешного выполнения поставленной задачи. Господи, Алька, как я волновалась… – мама протянула дрожащие руки, обняла Алину и с несвойственным ей волнением прошептала в её взмокшие от холодной испарины волосы: – Тебе не нужно об этом беспокоиться. Лучше вообще об этом не думай. Не вспоминай. О себе думай, слышишь?

Аля отшатнулась, и руки матери застыли в воздухе двумя сломанными крыльями.

– Я хочу знать, выжил ли майор Богданов. Он прикрывал меня своим телом и был тяжело ранен.

Под ничего не понимающим растерянным взглядом матери Аля свесила ноги с кровати, встала и дико осмотрелась по сторонам. Ее тошнило. То ли от голода, то ли от страха никогда больше не увидеть Демьяна.

– Он здесь? В госпитале?

– Послушай, милая, это – частная клиника. Думаю, если этот человек… майор – действительно пострадал, ему оказывают помощь в каком-то профильном учреждении. Для военных…

Частная клиника? В Э*? Ничего не понимая, Аля прижала пальцы к вискам и сделала несколько глубоких вдохов.

– Вернись в кровать, солнышко. Ты еще слишком слаба. Я позову доктора.

Какого доктора? Почему с ней обращаются как с душевнобольной?!

– Ты не понимаешь! – опять закричала Аля. – Я должна знать, как он… Я люблю его! Я люблю его…

– Давай мы об этом поговорим потом. Когда тебе станет получше.