Первый

– Похоже, с матерью. Кажется, она собирается уходить. Демьян, ты погоди, сейчас самое интересное начнется.

– Да не начнется, если он ее на камерах видел. Затаится – и все.

– Т-ш-ш! Заткнитесь. Не слышно ведь ни хрена.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь помехами в связи. А потом они услышали и записали то, что одновременно могло послужить и живым доказательством вины Кириллова, и началом конца… всего.

– Он только что отдал команду ее убрать? – моргнул Сема, но Демьян этого уже не заметил. Он, гонимый каким-то диким, незнакомым ему прежде ужасом, уже несся к двери, выкрикивая отрывистые команды:

– Сема, Родион, подключайте Князева. Скидывайте на него все, что есть. Иса, Яр, вы со мной… – рвал слова, задыхался! Скатившись с лестницы, связался с Восьмым. Объяснил ему ситуацию. – Леша, головой за неё. Головой…

И понимал ведь, что дико выглядит. Но никак не мог взять под контроль, впервые в жизни не мог совладать с собой. Ученый-переученный, владеющий, кажется, всеми известными техниками укрощения духа, абсолютно бесстрашный в моменты опасности, он впервые боялся. Боялся так, что у него дрожали коленки и пальцы на руках.

– Я поведу, – глядя на такое дело, заметил Яр. К счастью, никак не комментируя поведение Первого, которое, вероятно, не на шутку его удивило.

Леша сбросил сообщение, что Аля опустилась в метро, где связь может прерваться, как раз когда они уже были на подъезде. Кое-как припарковали машину. Не сговариваясь, рассредоточились, сканируя пространство. Дорога вниз.

Демьян сразу почувствовал, еще до того, как увидел собравшуюся толпу, что дело плохо. На секунду даже мелькнула мысль, что он опоздал. И сердце ухнуло куда-то в пятки. Толчком. Переворачивая его привычный мир. Мир, который он считал незыблемым, как законы мироздания, с ног на голову… Враз меняя все.

– Что случилось? – доносились обрывки речи.

– Сиганула под поезд!

– А может, плохо стало, голова закружилась?

– Не знаю. Если бы не тот парень, что за ней на рельсы бросился – был бы труп.

За пару секунд, что он пробирался сквозь толпу зевак, Демьян столько всего услышал, что к концу движения картинка в его голове сложилась. Первым поймал взгляд Лешки. Позавидовал его самообладанию… И не глядя на нее, потому что в этом не было совершенно никакой необходимости – Демьян Алю чувствовал кожей, подхватил ее на руки и пошел прочь. Подальше от зевак. И опасности, которая все еще кружила где-то рядом. Парни тенями прикрывали его тылы. Богданов отмечал это машинально, сосредоточившись сам на другом – ее свистящем дыхании.

– М-мне н-надо в б-больницу.

От озноба, который ее охватил, Алькины зубы стучали. И слова различались с трудом.

– Ударилась? Что болит?

Демьян осторожно, насколько мог, принялся ощупывать ее тело. Упав с такой высоты, она могла себе и шею свернуть, а на адреналине того даже не заметить.

– Я сегодня узнала, что беременна. Мне нужно в больницу. Понимаешь? От падения…

Аля не договорила. Да он и так понял. И зубы стиснул сильней. И ее в руках – невольно.

Радости пока не было. Только злость. Которую он, как и все другие чувства сегодня, практически не контролировал.

– До… или после нашего с тобой разговора?

– До.

Хотел спросить, какого черта она тогда ничего ему не сказала! Но лишь вдохнул глубже. Еще и еще раз. Не дело было на неё орать сейчас. Лучше потом. И наорать, и… выпороть. Когда родит. И откормит… А до этого нельзя. Что ж он – изверг? Пороть беременную или кормящую мать?

Брошенная машина так и стояла у самого входа в метро. С собой Демьян взял только Ису. Остальным было поручено разобраться с ситуацией по горячим следам. Не упустить исполнителя, потому что с заказчиком все уже было понятно.

Седьмой сел за руль. Демьян с Алей устроился на заднем сиденье. Взял ее ободранную ладошку. Колени тоже были не в лучшем виде. Исходя из диспозиции ран, выходило, что упала она довольно удачно. Если так можно было сказать.

– Иса, там где-то… в бардачке аптечка… Подай.

– Я-то подам. А ты выдохни. Смотреть на тебя страшно.

Демьян вскинул взгляд. Встретился со смеющимися глазами Исы и… только тогда понял, что и впрямь задыхается. Перевел дух. Забрал переданную аптечку, достал спиртовые салфетки. И в тот же миг его телефон ожил. Отвечать Демьян не торопился. Он все водил и водил этой самой салфеткой по ее трогательно маленькой ручке. И тонул в её потемневших от страха глазищах.

– Все будет хорошо, слышишь? – сказал он с уверенностью, которой не испытывал совершенно. Говорил лишь потому, что понял, как ей сейчас это нужно. А не сдержавшись, все же добавил: – Дурочка!

И пряча эмоции, рвущиеся из-под контроля, зарылся лицом в ее волосах и только тогда приложил трубку к уху. Звонил Князев. А потом и Алькин отец. Разговор вышел непростой. Но Демьян понимал, что это все – цветочки. И что ягодки будут потом. Впрочем, ему об этом думать было некогда. Их уже ждали в больнице.