Первый блицкриг. Август 1914

«Между ним и Жоффром не было ничего напоминавшего душевную близость, — писал Уильям Робертсон, английский генерал-квартирмейстер, годом позже секретарю короля. — Он никогда искренно и честно не сотрудничал с французами, а они, в свою очередь, не считали его сколько-нибудь способным человеком или надежным другом и, естественно, не доверяли ему».

Подобная ситуация ни в коей мере не способствовала успеху военных усилий союзников. Китченер, отношения которого с Джоном Френчем перестали быть сердечными со времен англо-бурской войны, не мог полностью верить ему после письма от тридцать первого августа. И лишь в декабре 1915 года, когда он, используя, по выражению лорда Биркенхеда, средства, не отличавшиеся «пристойностью, разборчивостью или благородством», начал плести интриги против самого Китченера, правительство, потеряв терпение, сместило Джона Френча с поста командующего английскими экспедиционными силами.

Пока Китченер в Лондоне с нетерпением ждал ответа Джона Френча, в Париже Жоффр обратился за помощью к французскому правительству, чтобы оно повлияло на англичан и убедило их остаться на фронте. Теперь Жоффр знал, что Лан-резак выиграл сражение наполовину благодаря операции под Гюизом. Донесения о том, что немецкие гвардейский и Х корпуса понесли значительные потери, а армия Бюлова прекратила преследование, совпавшие с сообщениями о выводе германских войск на восток, придали Жоффру новые силы. Теперь он советовал Пуанкаре и его правительству не покидать Париж; главнокомандующий надеялся остановить продвижение немецких войск с помощью 5-й и 6-й армий. Он отправил в английский главный штаб письмо — 5-я и 6-я армии получили приказ держаться всеми средствами и отступать только в исключительных случаях. Поскольку немцы постараются использовать брешь между английскими и французскими армиями, он «самым настоятельным образом» просил фельдмаршала Френча не отводить войска или, по крайней мере, оставить арьергарды, чтобы у противника не создалось впечатления об отступлении и о существовании незащищенного участка фронта между 5-й и 6-й армиями. Пуанкаре, которого Жоффр попросил использовать свое влияние как президента страны и добиться благоприятного ответа, обратился за помощью к английскому послу. Тот, в свою очередь, запросил главный штаб, однако все визиты и поездки офицеров по особым поручениям не дали никаких результатов.

«Я отказался» — так кратко резюмировал свою позицию Джон Френч. Его ответ нанес сильный удар по кратковременным, хотя и иллюзорным, надеждам Жоффра.

В Лондоне с таким беспокойством и нетерпением ждали сообщения от Джона Френча, что Китченер поздно ночью сам пришел к шифровальщикам и тут же слово за словом читал полученную от него телеграмму.

«Разумеется, — говорилось в ней, — на французском фронте образуется брешь в результате отвода наших войск, однако если французы будут придерживаться своей тактики и в дальнейшем и отступать справа и слева от меня, обычно без предварительного уведомления, а также откажутся от идеи наступательных операций… они будут нести всю ответственность за возможные последствия. Я не понимаю, почему уже второй раз меня заставляют идти на риск абсолютной катастрофы ради их спасения».

Это воинственное заявление, искажающее действительность и появившееся уже после того, как Жоффр нарисовал ему совершенно обратную картину, было впоследствии включено в книгу френча «1914». Оно заставило его соотечественников подыскивать эквиваленты к слову «вранье» и даже заставило Асквита прибегнуть к выражению «пародия фактов». Даже учитывая недостатки характера Френча, нельзя разгадать тайну, почему английский главнокомандующий, имевший в своем штабе Генри Вильсона, который прекрасно говорил по-французски и был лично знаком со многими офицерами вплоть до самого Жоффра, пришел к заключению о полном поражении Франции.

Закончив в час ночи чтение этой телеграммы, Китченер уже знал, что ему надо делать, и, не дожидаясь рассвета, приступил к действиям. Он решил немедленно выехать во Францию. Как старший фельдмаршал, он возглавлял армию и имел право отдавать приказы Джону Френчу по всем военным вопросам, а выполняя обязанности военного министра, он отвечал за политический курс страны, в рамках которого и должен был действовать главнокомандующий экспедиционного корпуса. Спешно отправившись на Даунинг-стрит, Китченер провел совещание с Асквитом и другими министрами, в том числе и с Черчиллем; последний распорядился подготовить для него в двухчасовой срок в Дувре быстроходный крейсер. Китченер предупредил телеграфом Джона Френча о своем прибытии и, чтобы своим появлением в главном штабе не обидеть главнокомандующего, предложил ему выбрать место для встречи. В два часа ночи Китченер разбудил Эдварда Грея и здесь же в его спальне сообщил о своем отъезде во Францию. В два тридцать он уже выехал специальным поездом с вокзала Чаринг Кросс и первого сентября прибыл в Париж.