Читаем Первый человек. Жизнь Нила Армстронга полностью

Нил всегда утверждал, что никогда не обсуждал с Базом эту проблему в деталях и в период до принятия решения о том, кто будет «первый на выход», не говорил об этом ни с кем еще, даже с Дженет. Однако версия Армстронга по поводу причин того, почему решение оказалось таким, а не иным, отличается от того, что говорит Олдрин, в нескольких заметных нюансах. Во-первых, Нил никогда не волновался по этому поводу так сильно, как считает про него Олдрин. Что касается разговора, описанного Олдрином (или его соавтором), Армстронг сказал: «Я не помню точного содержания того диалога. У меня осталось воспоминание об одном моменте – и я не знаю, было ли это именно в тот день, – когда он спросил меня, что я думаю по данному вопросу, и мой ответ ему состоял в том, что “я не хотел бы высказывать определенного мнения. Пусть все решится в ходе имитационных тренировок, и пусть решают это другие”. По-настоящему мне не казалось, что это какая-то особенно важная тема. Меня всегда удивляло, что публика так живо интересуется темой о том, что кто-то наступил своей ногой на поверхность Луны, в особенности кто именно сделал это первым. В моем представлении важно то, что нам удалось безопасно утвердить на Луне четыре алюминиевые “ноги” нашего космического корабля, когда мы еще были внутри него. С моей точки зрения, нет особенной разницы в том, что именно отделяет человека от лунной тверди: десять футов алюминиевой стойки и днище аппарата, в котором мы стояли, или один дюйм неопреновой резины или пластика на подошве наших сапог, которыми мы касались поверхности Луны».

«В ходе программы Gemini, – рассказывал Армстронг, – второй пилот всегда был тем парнем, который выполнял ВКД[76] что не принципиально, так как командир настолько обычно перегружен работой, что непрактично пытаться заставлять его еще и делать все необходимое, чтобы подготовиться к выходу. У второго пилота гораздо больше свободного времени, и логично, что это именно его обязанность. Когда мы проводили наземные имитации по сценарию экспедиции Apollo на поверхности, то именно так и попытались поступить сперва, видимо, поскольку действовали в рамках опыта Gemini. Попробовали действовать так же. По этой причине Баз и мог считать, что, раз мы делали так на Gemini, то и теперь должны действовать тем же самым образом и выходить первым – это его обязанность. Он мог считать, что это важно для него». Тем не менее наземных тренировок выполнялось все больше, и каждому становилось все яснее, что проще и безопаснее, если командир первым покидает лунный модуль. В конце концов, имитационные тренировки продемонстрировали, что вариант, когда сидящий в модуле справа пилот, то есть Олдрин, первым выходит наружу, не очень хорош. По мнению Нила, «большинство посчитали рискованным, чтобы пилот LM огибал командира и выходил через люк первым, и риска можно было избежать, просто поменяв этот порядок». Когда ключевые лица, ответственные за тренировки, в особенности инженеры Центра пилотируемых полетов Джордж Франклин и Реймонд Зедекар, заключили, что риск гораздо ниже, если командир будет покидать корабль первым, то составители плана экспедиции отбросили процедуры, оставшиеся от Gemini, и написали новые инструкции для Apollo. «И поэтому так мы и поступили, – объяснил Армстронг. – В последовавших полетах Apollo, где тот факт, который из астронавтов выходил на поверхность Луны первым, уже не имел символического и исторического значения, все экипажи действовали ровно по тому же сценарию, в котором первым выходил наружу командир».

Но на самом деле технические особенности устройства люка и интерьера LM не были основными причинами, по которым ответственные за пилотируемую космическую программу лица выносили решение, кто должен первым оказаться на Луне. Эти нюансы определенно не были определяющими, по мнению Алана Вина, пилота лунного модуля в экспедиции Apollo 12, который дал четкое объяснение: «Вот что вы могли бы сделать на месте База или на моем. До того как надеть себе на спину громоздкий рюкзак с оборудованием для ВКД, вы находитесь внутри модуля и можете свободно в нем перемещаться. Сначала Баз ходит туда-сюда и надевает на себя все, что нужно, потом Нил тоже ходит по модулю и берет, что ему нужно, там, где находился до него Баз. Затем они меняются рюкзаками; Баз снимает рюкзак Нила со стойки и передает ему, а потом Нил передает рюкзак База

Перейти на страницу:

Все книги серии Герои космоса. Лучшие книги о космонавтике

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука