Первый человек. Жизнь Нила Армстронга

Как обычно, Нил был краток. Коллинз говорил длиннее и в своей речи подчеркивал, что ему предстоит оставаться в командном модуле в одиночестве дольше, чем любому из пилотов СМ до него, а также что впервые предстоит выполнить операцию по встрече лунного модуля, стартующего из неподвижного положения на поверхности, с CSM, который «носится» в это время вокруг Луны. Затем выступил Олдрин, сказав ничуть не меньше Коллинза. Баз осветил план спуска на Луну и посадки – критически важные элементы экспедиции Apollo 11, – которые несли в себе больше всего новизны, из-за чего ему пришлось быть многословным.

Всего экипажу пришлось ответить на тридцать семь вопросов от присутствующих. Девять корреспондентов особо просили именно Нила ответить на задаваемые ими вопросы. Дважды в таких случаях Нил поворачивался к Базу и просил его ответить на вопрос, заданный ему самому. Еще два раза Баз самостоятельно добавлял ремарки к ответам Нила. Коллинз, как и Олдрин, ответил на три вопроса, заданных ему персонально. В ответах на несколько вопросов участвовали все трое астронавтов сразу. Этот расклад оставался в силе даже после окончания программы Apollo. Большинство хотело слышать именно командира, первого человека, которому предстояло шагнуть на Луну.

Во время пресс-конференции Армстронг впервые озвучил прозвища лунного и командного модулей экспедиции: «Да, мы планируем использовать позывные, которые отличаются от использовавшихся во время имитационной тренировки. Позывным лунного модуля будет Eagle. Командный модуль мы назовем Columbia… Это имя нашего национального символа свободы. Ее статуя установлена на вершине купола вашингтонского Капитолия, и, как вы знаете, так же назывался космический корабль, отправившийся на Луну в романе Жюля Верна, написанном сто лет назад».

Естественно, прессу интересовало, что скажет Армстронг, когда впервые выйдет на поверхность Луны. Один из репортеров спросил его об этом. Но даже те немногие, кто лично знал Нила и кому он подчинялся в рамках пилотируемой программы, не могли подтолкнуть его к тому, чтобы раскрыть свои намерения по поводу исторических слов, которые он собирается произнести, ступив в первый раз на Луну. В какой-то момент внутреннее напряжение в NASA по этому поводу достигло такой точки, что Джулиан Шир, начальник отдела NASA по связям с общественностью, был вынужден опубликовать внутреннюю записку, где в резком тоне спрашивал у читателей, диктовали ли король Испании Фердинанд и королева Изабелла Христофору Колумбу, что ему следует сказать, когда он достигнет берега Нового Света? Когда же корреспондент спросил у Нила Армстронга, решил ли он уже, какими будут его первые слова после первого шага на Луну, Армстронг просто ответил: «Нет, не решил». И как ни трудно в это поверить, он сказал правду. «Самой важной частью полета в моем представлении была посадка, – объяснял впоследствии Армстронг. – Мне казалось, если и ждал нас момент особой важности, когда надо сказать что-то значительное, то сразу после касания и остановки двигателя. Я немного размышлял о том, как мы назовем место нашей посадки. Еще я думал о своих словах сразу после посадки; мне казалось, в истории должны были остаться именно эти слова. Но даже о таких вещах я задумывался не очень глубоко, потому что, несмотря на всю статистику, интуиция говорила мне: пусть у нас есть девяносто процентов вероятности того, что мы благополучно вернемся, но лишь шанс пятьдесят на пятьдесят, что нам действительно удастся сесть».

На самом деле Нил уже выбрал название База Спокойствия для той точки в Море Спокойствия, где им с Олдрином предстояло выполнить посадку; в личном разговоре он сообщил Чарли Дьюку это, поскольку Дьюку предстояло работать кэпкомом во время высадки, и Нил не хотел, чтобы Чарли оторопел от неожиданности, когда Нил произнесет это сразу после касания поверхности. Никто другой, кроме Дьюка, не знал о существовании Базы Спокойствия до момента, когда Eagle совершил посадку.