Первый человек. Жизнь Нила Армстронга

Маневр завершился идеально. Пироболты подорвались, освобождая верхнюю секцию большого контейнера и открывая доступ к LM в его «гараже» на вершине ракетного блока. Коллинз управлял перемещением CSM при помощи малых ракетных двигателей, отводя его примерно на три десятка метров прочь от посадочного аппарата. Развернув корабль задом наперед, он мягко и не торопясь начал движение вперед, завершив его успешной стыковкой двух аппаратов передними концами. Columbia и Eagle теперь представляли собой единое целое; когда нужно, Нил и Баз смогут перейти в LM через внутренний соединительный туннель, отделенный набором герметичных люков. Для того чтобы завершить маневр разделения, требовалось освободить LM от точек крепления в контейнере, после чего связку CSM и LM нужно было отвести задним ходом от S-IVB. Затем все, что оставалось сделать, это отбросить S-IVB в сторону от пути корабля. Посланная на ракетный блок с борта Apollo 11 команда заставила ступень открыть клапаны стравливания остатков топлива, и созданная этим реактивная сила отправила крутящуюся ракету в долгое путешествие по орбите вокруг Солнца, которая уводила ее прочь от маршрута Apollo 11.

Когда в Хьюстоне по местному времени (летнему поясному времени центральных штатов) было 13:43 и прошло пять часов одиннадцать минут от начала экспедиции, Apollo 11 уже двигался со скоростью 3,94 км/с, удалившись от Земли на 40 744 км.

Теперь, когда разделение, стыковка и первые коррекции курса по пути к Луне были позади, астронавты разделись и натянули гораздо более комфортные белые комбинезоны и куртки из тефлоновой ткани. Некоторые вещи в невесомости делать проще, чем в условиях действия силы тяжести, но, когда трое мужчин принялись снимать космические скафандры в кабине, равной по объему небольшому микроавтобусу, это оказалось отнюдь не просто. Процесс раздевания, складывания тяжелых упругих скафандров в мешки для хранения и запихивания этих мешков под кабинные сиденья был трудоемким, и, по словам Олдрина, «представлял собой настоящую катавасию: разные детали и ошметки летали во все стороны по кабине, пока мы старались не растерять организацию». Коллинз привел такое сравнение: «Мы были как три кита-белухи в маленьком бассейне и то и дело стукались о пульт управления, несмотря на то что старались двигаться как можно медленнее… Каждый раз, когда мы отталкивались от стенки корабля, наши тела отбрасывало в какие-то неожиданные стороны, и нам приходилось напрягать мускулы, чтобы возвращаться на правильные места».

Сняв наконец космическое облачение, астронавты с облегчением избавились от устройств, приделанных к интимным местам. Поскольку у астронавтов могла возникнуть как малая, так и большая нужда до того момента, когда стало бы возможным снять скафандр, специальные ассенизационные устройства были закреплены на их телах до надевания скафандров. Олдрин вспоминал эти прозаические детали так: «Мы смазывали наши задницы специальным кремом и надевали на них то, что по-научному называлось фекально-изолирующим снаряжением». По сути, усовершенствованный подгузник уменьшал до минимума вонь от испорченного белья, а крем защищал тела мужчин, уменьшая эффект раздражения. Чтобы космические путешественники могли мочиться, их снабдили похожими на устройства для медицинской профилактики шлангами, которые вели к мешкам-сборникам, напоминавшим бикини и крепившимся на бедрах. Во избежание утечек катетер с насадкой-кондомом должен был прилегать как можно плотнее, и выяснявшаяся при этом нелицеприятная правда о размерах мужского оборудования становилась поводом для шуток, которыми обменивались астронавты в своей компании. Помытым и переодетым в свежее белье и комбинезоны, им стало легче удовлетворять естественные нужды. Фекалии помещались в специальные контейнеры, а мочу сбрасывали за борт корабля в открытый космос.

Впервые оказавшись в покое на своем пути к Луне, астронавты смогли расслабиться. По рассказам Коллинза, невозможно подготовиться к тому странному состоянию, настигающему тебя, словно героя сериала «Сумеречная зона»[86], в области пространства между Землей и Луной: «В отличие от верчения на карусели близкой околоземной орбиты, здесь мы вступаем в царство неспешного движения, где время и расстояния кажутся величинами более значащими, чем скорость. Чтобы почувствовать свое быстрое движение, нужно видеть, как что-то проносится мимо: телеграфные столбы рядом с шоссе, самолет, летящий поперечным к твоему курсом. В глубоком космосе объекты слишком далеки друг от друга, чтобы размываться от скорости или мчаться со свистом, единственные исключения – это сближение с другим аппаратом или посадки, но в этих случаях корабль движется медленно, очень медленно. Однако, несмотря на то что я не могу почувствовать скорость, глядя в окно, я могу оценить расстояние, потому что Земля делается все меньше и меньше. Наконец становится можно увидеть весь ее диск».